Калила и Димна

Но не успел Двурогий увести из пределов Индии свое войско, как индийцы перестали повиноваться новому царю-чужеземцу и взбунтовались. Они говорили: «Не приличествует нашей державе, чтобы стал в Индии царем чужестранец из неведомого рода, что будет унижать нас и считать ничтожными и малых, и высокородных, и не стерпят того ни знатные, ни простолюдины». Они решили возвести на престол одного из царских сыновей по имени Дабшалим и свергли того человека, коего оставил царствовать Двурогий.

Воссев на престол своих предков, уверившись в силе и прочности власти, Дабшалим забыл справедливость, закон и обычай, стал тиранствовать и возгордился. Он совершал набеги на царей соседних стран, ему постоянно сопутствовала удача, и его походы всегда были увенчаны победой. Подданные стали опасаться его, и он, упоенный величием своего сана и безграничностью могущества, презирал их и обходился с ними круто и жестоко. И чем больше возвышался он, тем сильнее притеснял людей, и так продолжалось долгое время.

Жил в то время некий философ из касты брахманов по имени Байдаба, добродетельный и мудрый, чьи достоинства были у всех на устах, и люди обращались к нему за советом во всех делах. Увидев, что царь Дабшалим несправедлив и обижает невинных, философ задумался о том, как отвратить царя от дурных поступков, дабы вернулся он на стезю добродетели и поступал по совести и чести.

Однажды, собрав своих учеников, он сказал им: «Ведомо ли вам, о чем я хочу держать с вами совет?» — «Нет», — сказали они, и тогда мудрый Байдаба молвил: «Знайте, я долго размышлял о царе Дабшалиме, который сошел с пути справедливости, не устает творить злодейства и обижает своих подданных, подвергая их всевозможным наказаниям, обходясь строго и жестоко. И утвердился я в том мнении, что мы, мудрецы и философы, видя подобные поступки царей, должны не смиряться со злом, не привыкать к нему, а стараться побудить правителей к свершению добрых дел, дабы придерживались они законов и не преступали установленных пределов. Если же мы закроем глаза на тиранство и самовластие и оставим их без внимания, то будем достойны самой жестокой кары и не миновать нам худшей из бед, которых можно опасаться, — невежды сочтут нас более ничтожными и беспомощными, чем они сами. Нельзя нам ни покидать родные края, ни оставлять нашего царя в его злом заблуждении и дурном поведении, ибо этого не допустит наша мудрость. Бороться же с властелином мы сможем лишь словом смелым и красноречивым. Если мы обратимся за помощью к другим правителям, не будет нам пользы от этого, ибо если наш царь проведает о том, что мы выступили против него, осуждая его неправедные деяния, — то нас ожидает гибель. Без сомнения, вам известно, что если собака хочет ужиться с могучим львом, а змея — со свирепым буйволом, то это лишь напрасная надежда, и должны они отказаться от обманчивой мечты, как бы ни была приятна и сладка жизнь в том месте, что облюбовали лев и буйвол.

Философу же надлежит все помыслы свои направить к тому, чтобы избежать превратностей судьбы и ударов рока, отвратить то, что может вызвать душевную скорбь, и творить то, что доставит его душе радость и наслаждение [6].

Слышал я, что некий философ написал своему ученику: «Воистину, тот, кто отваживается общаться с дурными людьми, подобен неумелому мореплавателю — если и не утонет, то натерпится страха. Если же он сам ввергает себя в опасность и стремится к гибели, то его назовешь лишь ослом, да таким, что лишен разума и души, ибо и животные наделены от природы познанием: что служит им во благо, а что наносит вред и причиняет ущерб и порчу. Мы утверждаем это, ибо видим, как животные опасаются подстерегающего их несчастья. Увидев опасность, они стараются избежать ее, повинуясь чувству, что заложено в них природой, дабы сохранить себя от смерти и уничтожения.

Я собрал вас для совета, ибо вы — самые близкие мне люди. Вас я посвятил в свои тайны, вам передал свою мудрость, на вас я надеюсь, вы — моя поддержка и опора. Ведь тот, кто не имеет друзей и единомышленников, пропадет, куда бы он ни направился, никто не пожелает ему удачи и счастья и не поможет ему. Но мудрец оружием разума разобьет противника там, где бывает бессильно могучее войско. Об этом рассказывают такую притчу: