Калигула

С другой стороны, принцепс терпеливо ожидал 31 августа, свой день рождения, и 2 сентября, годовщину битвы при Акции. Первое торжество, как он считал, должно быть скромным. Преторы предлагали гонки колесниц и битву зверей в амфитеатре, как обычно, но консулы не согласились. В память об Акции, он выдвинул особенно искусное обвинение: поскольку он одновременно вел свое происхождение как от Августа, так и от Марка Антония, он заявил близким, что обвинит консулов, если они будут восхвалять жертвоприношение, что это оскорбит память Антония, а если об этом жертвоприношении будут умалчивать, то это оскорбит память Августа. Это был способ подготовить мнение о небольшом перевороте, осуществленном под предлогом национального примирения, чтобы забыть братоубийственную борьбу гражданских войн. И 2 сентября он отстранил от должности двух консулов и приказал, вероятно, в силу своих полномочий трибуна, побить их фасциями (пучок из прутьев с секирой). Дион Кассий сообщает, что один из консулов даже обесчестил себя самоубийством, но не называет имени. Во всяком случае, это не был Домиций Корбулон, потому что мы находим его в сенате Клавдия. Согласно Светонию, смещение консулов имело место по случаю дня рождения Калигулы 31 августа, и государство оставалось три дня без своих верховных магистратов. Новые выборы состоялись 2 сентября и новая пара консулов была выбрана: Гней Домиций Афр и Элий Галл. Последний был «новым» сенатором времен Тиберия, вошедшим в сенат как квестор в 9 году, ставший эдилом или трибуном в 21 году, претор к 23 году, которого Калигула сделал куратором водоснабжения в 38 году. Эти два сенатора сословия всадников ждали консулат пятнадцать лет, и хотя они не принадлежали к сенаторскому нобилитету, являлись способными людьми — один был блестящим адвокатом, а другой — умелым государственным чиновником, который хорошо руководил в течение более десяти лет постройкой важного акведука в Риме. Принцепс не благоприятствовал бездарным, так что от своего правила он не отступил. Не менее важно и то, что эти сенаторы, которые были обязаны принцепсу, не имели связей с великими сенаторскими семьями.

Вскоре Калигула покинул Рим, чтобы совершить путешествие, вероятно, в обществе Цезонии, которая была беременной, Эмилия Лепида, шурина, двух сестер — Агриппины и Юлии, и веселых спутников, большинство которых были комедиантами.

Светоний представил этот отъезд как внезапную прихоть:

«Однажды, когда он ехал в Меванию, посмотреть на источник и рощу Клитумна, ему напомнили, что пора пополнить окружавший его отряд батавских телохранителей. Тут ему и пришло в голову предпринять поход в Германию; и без промедления, созвав отовсюду легионы и вспомогательные войска, произведя с великой строгостью новый повсеместный набор, заготовив столько припасов, сколько никогда не видывали, он отправился в путь. Двигался он то стремительно и быстро, так что преторианским когортам иногда приходилось вопреки обычаям вьючить знамена на мулов, чтобы догнать его, то вдруг медленно и лениво, иногда носилки его несли восемь человек, а народ из окрестных городов должен был разметать перед ним дорогу и обрызгивать пыль» (Калигула, 43).

Он изъявил желание руководить военной кампанией. Преторианская гвардия вышла из Рима форсированным маршем; необходимо было пересечь Альпы и выйти в расположение легионов на берегах Рейна. Было ли это сентиментальным путешествием по местам его раннего детства? Было ли это желание прославиться в блестящей молниеносной кампании за Рейном, как в 14 году? Или он стремился навести дисциплину в верхнегерманском войске? Вскоре тогдашний командующий германских легионов был обвинен в заговоре.

Заговор был устроен в ближайшем окружении Калигулы, поскольку в нем участвовали две его сестры и зять Лепид. Вероятно, и другие лица принимали в этом участие, а главная причина заключалась в проблемах наследования. Император, разумеется, был еще молод, но он не имел наследника и тяжелое заболевание поставило его на волосок от смерти за несколько месяцев до этого. Смерть Друзиллы, по-видимому, лишила всех шансов Лепида, но он всегда принадлежал к обществу императора. Остаются две другие сестры, что касается одной, Агриппины, она была честолюбивой: она и ее муж, Домиций Агенобарб, казались отныне естественными наследниками, но Домиций был тяжело болен, мало популярен и, вероятно, его мало интересовало, станет ли он императором. Агриппина имела одного сына, двухлетнего Нерона; опасалась ли она Цезонию как наследницу императора? Честолюбивый Лепид также стремился стать наследником Гая. Но взять власть в Риме было недостаточно. Требовалось одобрение легионов, во главе которых стоял Гетулик, пользовавшийся у своих солдат большой популярностью. А через сестру Корнелию он мог воздействовать на своего шурина, Гая Гальвиция Сабина, стоявшего во главе двух легионов в Паннонии.