Калигула

— Но это не помешает нашим планам. Они примут императора Лепида так же, как Калигулу, в случае если за спиной у тебя будет стоять значительная часть армии.

А восторг народа легко покупается подарками.

— Это важный момент. Калигула беспрепятственно растрачивает государственную казну, и скоро она окажется пустой. Где его преемник возьмет деньги на подарки? У нас остается мало времени, Агриппина.

— И все же поспешность — плохой помощник. Должна ли я посвятить в планы Ливиллу? Она так же, как и мы, ненавидит Калигулу.

— Только когда я вернусь из Германии. Чем более широкие круги охватывает заговор, тем он сильнее, но и опасность тоже растет. Любой, кто к нам присоединится, может оказаться предателем. Ливиллу я, конечно, не имею в виду, но не доверяю ни одному римлянину. Мне будет достаточно иметь за спиной германские легионы.

Лепид притянул к себе Агриппину и поцеловал.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Та усмехнулась.

— Ты хочешь сказать, пойдем в постель? Ничего не имею против…

Тело Агриппины не знало жажды мужчины — ни этого, ни любого другого, но она считала разумным привязать его к себе и физически. Эмилий Лепид показал себя отличным любовником: в его сильных руках она чувствовала себя женщиной, а не куском плоти, которую грубо используют, как это было во время ее жизни с Агенобарбом.

«Мир праху его», — подумала старшая сестра императора, отвечая на настойчивые ласки Лепида.

18

Незадолго до отъезда Калигулы Кассий Херея попросил его об отпуске по личным причинам. Подавленный, неразговорчивый император кивнул.

— У тебя кто-то болен? — рассеянно спросил он.

— Семейные проблемы, император. Недавно скончался мой старший брат, и у его вдовы сложности с хозяином земли. Я бы хотел сам все выяснить.

Что-то похожее на огонек любопытства вспыхнуло на бледном лице Калигулы.

— Не позволяй обходиться с тобой недостойно, Херея! Ты трибун моей личной охраны и можешь сослаться на меня, если хозяин обижает твою родственницу. Землевладельцы слишком разбогатели. Они же просто овцы, и я скоро займусь их стрижкой.

— Конечно, император, и большое спасибо.

То, что Калигула особенно заботился о благополучии своей охраны, гарантируя верность людей, которые находились рядом днем и ночью, было всем хорошо известно. Без их защиты он чувствовал себя как без одежды. Тогда Калигула еще не совершил ошибки, испытывая их преданность циничными шутками.

Херея решил ехать как императорский трибун, в сопровождении преторианцев. Те были благодарны ему за возможность внести в службу разнообразие с удовольствием отправились на Албанские холмы.

С тех пор как родители Хереи умерли, он не виделся с родственниками. Но теперь скончался и его старший брат, оставив жену с тремя детьми. Землевладелец Кассий Бабул, вступив во владение поместьем умершего несколько лет назад отца, ввел другие порядки. Старший Бабул управлял по старинке, и, если его арендаторы отрабатывали в силу каких-либо причин меньше обычного, он не выгонял их с земли. Решение всегда можно было найти. Его же сын думал только о наживе.

«Если курица больше не высиживает яиц, ее пора зарезать» — так гласило правило молодого Бабула.

Херея растрогался, когда перед его взором предстал почти не изменившийся, знакомый с детства пейзаж. На перекрестке дорог по-прежнему рос орешник, из которого он много лет назад вырезал пастушьи дудочки, а рядом с домом все еще журчал ручей, где он часами просиживал с примитивной удочкой.

Порция, его невестка, была измученной, раньше срока состарившейся женщиной, которая жила в постоянном страхе оказаться вместе с детьми без куска хлеба. Ее старший сын в свои пятнадцать лет был почти так же крепок и силен, как взрослый мужчина, но не достиг совершеннолетия, поэтому Бабул его не опасался. Порция встретила Херею с облегчением и надеждой.

— Я бы не стала просить тебя о помощи, если бы положение не было таким отчаянным. Конечно, мы задерживаем выплаты, но в том нет нашей вины! Твой брат долго болел и не мог работать, да к этой беде добавились еще два засушливых лета подряд.

Если бы мы уплатили аренду полностью, то просто умерли бы с голоду. Бабул хочет купить побольше рабов, чтобы они обрабатывали землю, думает, что так будет выгоднее.

Наша судьба его не заботит. Через своего слугу он передал, что мы можем отправляться в Рим просить милостыню, что в этом нет ничего позорного. Император, мол, кормит тысячи людей, и нам тоже достанется.

Херея покачал головой.

— Я не позволю этому Бабулу сделать из вас уличных попрошаек. Когда вы должны съехать?

— Он все предусмотрел. Урожай мы можем собрать, а потом он в нас не нуждается.

Херея усмехнулся:

— Боюсь, с расчетами он поспешил. Я застану сейчас Бабула дома?

Порция кивнула:

— Лето он всегда проводит здесь. Его на месте ты наверняка найдешь. Но прежде вы должны подкрепиться. Вино, свежий хлеб, немного сыра…

— Охотно.

Херея устроился со своими преторианцами в тени дерева. Они с удовольствием выпили вина, разбавленного ключевой водой, и поели свежеиспеченного хлеба с козьим сыром.