Калигула

— Не плачь, мой друг. Раньше или позже, это должно было случиться. Я не могу вам много оставить, потому что наследством распоряжается Калигула. Бумаги об освобождении тебя и других лежат в моей спальне. Вот, пожалуй, и все. Прощай, старик, ты верно служил моей семье, но ее больше не существует. Ты свободен.

— Я не хочу этой свободы — такой свободы! — закричал, всхлипывая, преданный слуга.

Тиберий ушел в дом.

Херея и его люди ждали в саду.

Центурион не выдержал:

— А если он убежит? В старых домах иногда бывают потайные подземные ходы.

— Куда он сможет убежать?

Воцарилось молчание. Наконец слуга открыл им дверь. Херея и центурион вошли. Слуги внесли тело Тиберия в спальню и положили на постель; запястья его были перевязаны. На полу лежали его собаки с перерезанным горлом.

Херея поднес свой меч к лицу юноши. Поверхность осталась блестящей. Потом он коснулся его руки. Она была холодной.

— Вы можете предать огню тело вашего господина и захоронить прах. О дальнейших распоряжениях вам сообщат.

В тот же день Херея рассказал все императору. Калигуле не терпелось узнать подробности.

— Он отказывался, молил о пощаде, кричал, плакал?

— Нет, император. Мне показалось, что он ждал приговора.

— Значит, нечистая совесть? У Тиберия были для этого основания! Больше он ничего не сказал?

— Нет. Все прошло очень быстро.

Император, похоже, был разочарован.

— Очень быстро? Так-так, очень быстро. Я позабочусь о том, чтобы в случае государственной измены все проходило не так быстро.

Калигула улыбнулся трибуну.

— Я тобой доволен, Херея. Хочешь служить в дворцовой охране? Плата гораздо выше, и служба интереснее. Ты со своим ростом будешь под стать моим германцам.

— Благодарю, император! Для меня это большая честь — быть так близко к тебе.

— Но и ответственность большая, трибун! Ты должен быть всегда настороже, днем и ночью, обращать внимание на любую мелочь, потому что измена рядится в неброское, скрытое.

— Кто может предать тебя, лучшего из всех императоров?

Холодные неподвижные глаза посмотрели на Херею с выражением удовольствия.

— Если бы так думали все, мой друг. Но, к сожалению, предатели есть, и ты скоро в этом убедишься.

Корнелию Сабину не так легко было справиться с пережитым в Эпидавре, как он надеялся. День за днем его мучили воспоминания и фантазии, превращаясь по ночам в сны. Он рисовал в своем воображении свадьбу Елены с Петроном. Конечно, представлял он при этом римскую свадьбу, свидетелем которой был уже не раз. Он видел Елену празднично наряженной невестой, видел, как в ее доме собираются гости, как жрец приносит в жертву овцу. Перед алтарем молодые произносили свой брачный обет, а потом начинался торжественный ужин с музыкой и танцами до поздней ночи.

Последний этап, самый болезненный, Сабин рисовал себе особенно подробно. В полночь жених поднимался, чтобы увести молодую жену. Свадебная процессия с музыкой и песнями отправлялась к его дому, бросая по дороге деньги и сласти собравшимся посмотреть на торжественный обряд. Впереди шли два факелоносца. Перед дверями все останавливались. Невеста мазала дверной косяк маслом и перевязывала ручку шерстяной лентой. Только после этого друзья новобрачного, стараясь поднять как можно выше, переносили ее через порог дома, который теперь становился и ее домом. За ними шли подружки невесты с веретеном и прялкой в руках, напоминая о древнем ремесле домашней хозяйки. Жених протягивал теперь уже своей жене горшок с тлеющими углями и кувшин с водой — символами семейного очага. Потом он удалялся в спальные покои, куда подружки немного позже приводили новобрачную. За дверями гости распевали песни, в то время как молодой муж развязывал пояс на тунике своей жены.

Каждый знал, что случалось потом, и Сабин знал. Но сейчас это выводило его из себя. В комнате для новобрачных Елену ждал не тот человек! Там должен был быть Корнелий Сабин.

Жаловаться родителям он не хотел, ведь в ответ они могли лишь снисходительно покачать головами; друзья ответили бы, скорее всего, насмешками, и Сабин решил пойти к Херее, надеясь найти понимание у него, более старшего и опытного.

Они очень долго не виделись, но Херея не произнес ни слова упрека. Его лицо светилось радостью встречи, однако он не мог не заметить, что его юный друг выглядит непривычно серьезным.

— Что с тобой? Ты выглядишь как крестьянин, у которого градом побило урожай.

— Это бросается в глаза? Тогда мне не придется долго подбирать слова. Я прошу тебя выслушать мою историю.

Так Херея узнал о пережитом Сабином в Эпидавре и его неудачных попытках справиться с этим. Он покачал головой.

— Даже и не знаю, что сказать. Мне кажется, что ты сейчас похож на засыхающее без воды растение. Тебе надо отвлечься. Как солдат, я бы посоветовал не оглядываться назад, а наступать! Если это возможно, поезжай в Эфес. Укради Елену! Делай что-нибудь!

От мягкого Хереи Сабин такого ответа не ожидал.

— Ты полагаешь, что мне нужно…

Тяжелая рука Хереи легла на его плечо.

— Не воспринимай мои советы дословно. Я только хотел сказать, что ты должен действовать.