Калигула

— Мне было бы выгоднее опровергнуть обвинение. Но чем бы ни закончилось дело, я хочу признаться в дружбе с Сеяном, в том, что стремился снискать его расположение и радовался, когда это случилось. Я наблюдал, как он разделил должностные обязанности командующего преторианскими когортами со своим отцом, как позднее получил высокие должности в управлении городом и военными. Его родственники и союзники быстро продвигались наверх. Чем ближе были отношения с Сеяном, тем большим было и признание императора. Тому же, кто становился его врагом, приходилось бороться со страхом и бедностью. Я не хочу называть конкретные имена, но выступаю в защиту всех, оказавшихся в подобном положении, кто не принимал участия в его заговоре. Мы почитали не какого-то Сеяна из Вулсиния, а члена семьи Юлиев — Клавдиев, с которой он породнился, женившись на внучке императора, пусть и тайно. Мужа твоей двоюродной сестры, Цезарь, представителя Августа в управлении государственными делами…

Вот о чем и еще о многом другом сказал Терентий в своей длинной и мужественной речи, которую закончил словами:

— Нельзя наказывать за дружбу с Сеяном, ведь для нас она закончилась в тот же день, что и для императора.

Два дня спустя Калигула внимательно слушал эту речь. Бесстрашно высказав и хорошо обосновав свое мнение, можно было скорее надеяться на понимание со стороны Тиберия.

Для процессов об оскорблении своего величия он нуждался в доносчиках, хотя и презирал их. Теперь он обернул оружие против них. Те, кто обвинял Терентия, были арестованы: они попали в ту самую западню, которую готовили ему. Терентия освободили, и преследования по делу Сеяна прекратились.

Гаю Цезарю удалось стать незаменимым человеком для императора. Болезненно подозрительный Тиберий постепенно проникся к нему доверием. Еще год назад он и мысли не допускал о том, чтобы сделать Гая своим наследником, теперь же подумывал об этом все чаще. В его окружении существовал единственный человек, которому он иногда открывал свое сердце, — Тразиллий, его бывший учитель, с давних пор занимавший место придворного астролога.

В тот вечер император выпил много неразбавленного вина и почувствовал необходимость поговорить со своим другом о Калигуле.

— Присядь со мной рядом, Тразиллий. Мне нужен помощник, чтобы справиться с оставшимся вином.

Он постучал по наполовину опустошенному кубку, и Тразиллий сразу понял, что это вступление к серьезному разговору.

— Вино — молоко для стариков, — сказал он в шутку. Тиберий так хохотал над этой шуткой, что чуть не задохнулся. Астрологу пришлось несколько минут стучать его по спине, пока кашель не стих. Тиберий откинулся назад, пытаясь восстановить дыхание.

— Ты мог бы меня таким образом уморить до смерти. Не рассказывай никому, а то кто-нибудь еще попытается сделать то же самое. Например, Калигула. Он тут же начнет собирать лучшие шутки, чтобы я умер от смеха. Кстати, что ты о нем думаешь?

Тразиллий задумчиво погладил бороду.

— Честно говоря, мне трудно ответить на этот вопрос. Калигулу не так просто разгадать, и если уж я должен поделиться своим впечатлением о нем, то могу сказать, что это человек, всегда скрытый под маской. Иногда кажется, что под нее удалось заглянуть, но оказывается, что там всего лишь другая маска. Нельзя не заметить его острый ум, всегда выверенные речи, его способность проникать в суть других людей. Но что прячется за этим, какова его сущность?

Тиберий пожал плечами.

— Сущность его в притворстве. За этим ничего нельзя рассмотреть, по крайней мере пока. Если Калигула станет моим преемником и получит власть, я не поручусь за то, что он использует ее с умом и во благо империи. Иногда у меня возникает чувство, что я выращиваю для римского народа гадюку, которая однажды отравит всю империю. Должно быть, я совершил много ошибок, но никто не может меня упрекнуть в том, что я нанес ущерб империи. Ты, Тразиллий, как никто другой, знаешь, что я не стремился занять трон — и с большим удовольствием остался бы частным лицом. Но это была воля великого Августа, и я подчинился ей. Разве я плохо распорядился наследством? Тразиллий, скажи честно, разве я показал себя недостойным?

Астрологу был знаком этот вопрос, он слышал его часто.

— Ты знаешь мое мнение об этом, Тиберий. Август не смог бы найти более достойного преемника. Что меня и вместе со мной других римлян огорчает, так это твой уединенный образ жизни. Сеян не смог бы так злоупотреблять властью, если бы ты время от времени наведывался в Рим, а лучше никогда не уезжал бы оттуда. Я уважаю твое решение, даже понимаю его, и все же думаю, что оно неправильное.

Тиберий вздохнул. Он знал мнение своего старого друга и не обижался на него.