Калигула

Сабин надеялся, что усиливающийся дождь создаст больше проблем одноглазому, чем ему. Тяжело дыша, Кукулл преследовал его огромными шагами, и Сабин понял, что не дождь, а бешеная злоба и неудержимая ненависть декуриона должны стать его помощниками. Если уж выражение «слепой от злобы» и подходило какому-нибудь человеку, то в первую очередь Кукуллу. С неистовой мощью он накинулся на Сабина, размахивая мечом, но его удару не хватало техники, поскольку он думал только о том, чтобы убить врага, не задумываясь, как к нему подойти. И снова пригодилась Сабину суровая школа друга Хереи; он играючи парировал едва ли прицельные удары противника, отступая при этом шаг за шагом к отвесным скалам. И тут Сабин оступился, допустил мельчайшую ошибку. Тотчас же меч Кукулла рассек его правое плечо, но он не почувствовал боли, концентрируясь на движениях напирающей молотильной машины. Кукулл все еще держал в левой руке кинжал, и Сабину удалось выбить его. Случайно ли тот нагнулся за кинжалом? В борьбе на мечах он не давал ему никаких преимуществ, но Сабин воспользовался моментом и нанес глубокий удар в его левое плечо.

Кукулл взвыл, уронил кинжал и набросился, как безумный, на трибуна. Тот отпрыгнул с быстротой молнии в сторону, воткнув меч в неприкрытое левое бедро противника. Кукулл упал, но оружие не выронил, попытался выпрямиться снова. Тут послышались голоса и топот ног бегущих на помощь, но Сабин крикнул так громко, насколько хватало сил:

— Не подходите! Я справлюсь сам!

Кукуллу удалось подняться на ноги, но по его левому бедру кровь текла ручьем, и Сабин загнал его туда, куда хотел, — на край обрыва. Из-за сильной потери крови правая нога декуриона подгибалась, и ему пришлось опереться на меч. Сабин использовал шанс, выбив оружие из рук великана. Кукулл рухнул, оглядываясь в поисках меча, но тот съехал по камням и со звоном полетел вниз.

— Сдавайся, Кукулл!

Тот еще раз приподнялся, бросил пристальный взгляд на Сабина, на стоящих за ним людей, медленно перевернулся, встал на четвереньки, как большой тяжелый жук, подполз к краю скалы и скатился вниз, в пропасть.

Сабин повернулся к промокшим под дождем легионерам.

— Кто хочет, может спуститься вниз и, если есть необходимость, добить его. Принесите потом его труп к казарме, я подойду туда позже.

Перед домом Ливиллы не было охраны, похоже, происшедшее заставило солдат забыть, зачем они находились на острове.

— Он мертв? — встретили его вопросом.

— Похоже, опасности он больше не представляет.

Ливилла подошла ближе.

— Да ты в крови! — Она подтащила его к окну и осторожно приподняла рукав. — Вы дрались?

Сабин кивнул.

— Рана неглубокая, но проходит от локтя почти до кисти руки. Миртия, принеси что-нибудь для перевязки!

Он подошел к двери.

— Юная девственница спасает раненого героя, так? Нет, уж слишком банально — ты не юная девственница, а я не герой. Если бы Кукулл немного думал головой, я бы сейчас лежал под дождем, а так его погубила собственная злоба. В казарме обо мне позаботятся, и завтра я навещу тебя снова.

Ливилла смотрела на него с насмешливой улыбкой, как смотрят женщины на упрямых мужчин.

— Как хочешь, Сабин. Но все же юная девственница благодарит героя за чудесное спасение. Собственно, я должна тебе со вчерашнего дня дать ответ. Я верю тебе, Сабин, в душе доверяла уже с самого начала, но в моем положении без осторожности нельзя. Ты же знаешь, как непрочно сидит моя голова, ведь однажды Калигула наверняка придет к выводу, что самая лучшая сестра — мертвая сестра. Пусть теперь о тебе позаботятся, поговорим обо всем завтра.

Он кивнул и вышел под дождь, где его ждал насквозь промокший Руф. Сабин распорядился:

— Передай, чтобы снова выставили охрану, а потом пойди обсохни!

33

Префект преторианцев Аррециний Клеменс долго размышлял, стоит ли посвящать трибуна Кассия Херею в тайные планы заговорщиков, пока однажды сам не стал свидетелем очередной жестокой насмешки Калигулы.

Тогда он улучил удобный момент и отвел подчиненного в сторону.

— Здесь никто не слышит, трибун, но сначала спокойно оглянись по сторонам! Осторожность сегодня не помешает, и то, что я хочу сказать тебе, лучше скажу без свидетелей.

Херея не двигался и смотрел на него отсутствующим взглядом.

— Префект?

— Сначала сядь, не упрямься, я пришел к тебе с просьбой. Позавчера я снова слышал и видел, как император обходится с тобой, и представил себе, что ты при этом должен чувствовать.

Херея поднял на него глаза.

— Вот как? Сразу сумел представить? А когда я год назад жаловался, ты сказал, что император просто шутит, что он молод и еще изменится. Откуда вдруг взялось сочувствие, префект?