Калгари 88. Том 2

— А… Четверной прыжок? — робко спросила Арина, водя головой туда-сюда и наблюдая за тренером. Он не сказал её ничего нового. Она всё это и так знала. Спорт высших достижений — не про здоровье.

— С четверным ещё хуже! — заявил Бронгауз. — Скорость вращения тела растёт на двадцать пять процентов. За это же время тебе нужно скрутить ещё один оборот. Как? Энергия не берётся из пустоты. Придать своему телу дополнительный импульс ты можешь только за счёт более высокой скорости перед отталкиванием. Тебе нужно разогнаться быстрее на 30 процентов, Арина. И отдать больше силы при отталкивании. Таким образом, ты сможешь задать своему телу более высокую скорость вращения. Правда, есть один нюанс… Ты должна полностью контролировать весь процесс от альфы до омеги. Но с твоими данными в координации, я думаю, это не составит особого труда.

…«Координация, координация, где же она…» — думала Арина, заходя ещё на один двойной лутц. Сделала и его. Надо приступать к тройным. Но сначала подождать тренера. Можно было попробовать разогнаться до более высокой скорости, чем обычно, чтобы проверить, до каких пределов она вообще может разгоняться, но… Скорость надо чем-то гасить. В прокате она уходит в прыжок. Без него просто так затормозить не удастся, разве что головой о борт…

— Уже тренируешься? — на лёд выходил Левковцев с удочкой на плече. — Ты точно хочешь это сделать? Для тройного прыжка нужен разгон минимум на треть быстрее, чем у тебя был. Сможешь?

— Да! Пробуем! Цепляйте лонжу! — решительно заявила Арина, и подъехала к тренеру.

Левковцев привязал Арину к лонже, продев ремни под мышками и похлопал по плечу.

— Слушай внимательно план действий. Начинаем разгон с середины, влево, в сторону, противоположную прыжку. Резко, подсечками. Доходим до левого борта, перебежками разворачиваемся, проходим пять метров по развороту, потом моухоком разворачиваемся вперёд, делаем три серии передних кросс-роллов на предельной скорости, разворачиваемся в чоктау и встаём на внешнее ребро. Заход на ребро делай коротким, два-три метра, не более. На большее у тебя не останется времени. Если ты не выдержишь верный тайминг… Люда…

Арина посмотрела в лицо тренера. Оно было грустным.

— Если ты не выдержишь верный тайминг, мы свалимся оба на борт. А это больно!

— Выдержу! — заверила Арина, но голос сорвался на писк, в котором сквозила неуверенность.

— Заход на лутц будешь делать отсюда, с середины влево. Пошла! — скомандовал Левковцев и Арина почувствовала, как ремни плотно обхватили её под мышками. Пора! Быстрыми подсечками начала разгон к левому короткому борту.

— Разворот! Перебежки! — скомандовал Левковцев. — Держи рёбра! Быстрее!

Арина развернулась и задним ходом набрала скорость. Левковцев не отставал ни на сантиметр.

— Разворот! Моухок вперёд-наружу! Живо! Не думай!

Арина сделала моухок и развернулась на передний ход. Скорость при развороте и беге вдоль короткого борта не растеряла. Но и не прибавила.

— Три кросс-ролла! Быстрее! — громко командовал тренер, держа Арину на лонже. — Быстрее иди! Чоктау! Вставай на ребро! Толчок! Прыгай!

Арина мощно оттолкнулась от льда левой ногой, одновременно вытянутой правой ударив в него зубцом лезвия. Всё вокруг слилось в калейдоскопе…

Во время вращения ничего уже не сделать. Летишь как вращающийся снаряд. Вся корректировка делается во время захода и отталкивания. Чуточку можно исправить при касании льда лезвием, например, выровнять приземление и побороться за прыжок, если ось вращения получилась неидеальной, а под наклоном, что грозило падением. Во время приземления есть доля секунды, чтобы отреагировать на плохую координацию. И Арина её использовала, когда почувствовала, что недокрутила четверть оборота.

Недокрут в четверть оборота, «чирик», на фигурнокатательном сленге, по правилам считался небольшой ошибкой. Наказанием было лишь снижение GOE. Но прыжком признавался сделанным согласно заявке. Казалось бы, «чирик» — ошибка небольшая и легкоустранимая…

Но что происходит, если лезвие конька приземляется на лёд не ровно по ходу движения, а под углом в 90 градусов поперёк траектории прыжка? Тело-то летит прямо по траектории, как и положено при заходе. Нога в голеностопе скручивается на угол в 90 градусов, да ещё при сильнейшем ударе. Только выворотность голеностопного сустава спасает спортсмена от тяжелейших травм — разрывов связок, суставов, переломов головок костей. Для обычного человека подобное приземление было бы именно таким. Для фигуриста — лишь небольшое понижение стоимости в протоколе. Даже падение не всегда происходило, чаще спортсмен коряво качался при выезде, теряя равновесие, или опирался рукой о лёд.