Калейдоскоп моего сердца (ЛП)

В отличие от потери Уайта, я никогда не прекращала оплакивать Оливера. Я никогда не останавливалась, потому что мое сердце не успевало восстановиться, до того, когда он возвращался и снова прорывался через него. Оливер научил меня сердечной боли и тоске. Он научил меня встречать боль улыбкой, потому что, как бы прекрасна ни была жизнь, иногда она приходит к нам в формах, которые мы не узнаем. Он научил меня понимать, что самое главное в любви - настоящей, сверхъестественной, заставляющей чувствовать себя сумасшедшим, всепоглощающей, обнажающей тебя видом любви - это то, что, когда ты паришь, ты находишься выше, чем мог бы мечтать. Но когда вы падаете, вы приземляетесь внутри самых глубоких темных расщелин, и остаетесь одни, чтобы себя вытащить.

Сердца, которые я делаю разбиты, но цельные. Это калейдоскопы, которые светятся под солнцем. Они означают надежду в любви, когда вы ее потеряли, потому что, как и любовь, вы можете смотреть на калейдоскоп тысячу разных способов и каждый раз находить что-то новое. Разбитые или нет, но, если вы посмотрите достаточно внимательно, вы найдете в них что-то прекрасное, а все прекрасные вещи немного сломаны.

Глава 34

Почему я не могу просто отправить картину? Я вздыхаю в миллионный раз, и Мия, наконец, выключает музыку.

— Хорошо, говори. Я знаю, что ты несчастна, и я знаю, как ты раздражаешься, когда ты хандришь внутри, так что давай. О чем ты вообще думаешь?

 Я снова вздыхаю.

— И перестань, бл*дь, вздыхать! — говорит она тоном, который заставляет меня смеяться.

— Извини. Я просто… Я чувствую себя идиоткой. Я знала, — я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание и сдержать слезы. Мне так надоело плакать из-за этого парня. — Я знаю его…

— Знаешь, что меня беспокоит в нем? — говорит внезапно Мия, потянувшись за моей рукой, чтобы сжать. — Как может кто-то такой умный быть таким тупым?

Я вытираю лицо, смеясь.

— Меня уже давно терзает этот вопрос.

— Это лишь доказывает нам, что мужчины, неважно, насколько сильные, умные, насколько успешные… им просто не хватает чипа, который отличает их от прекрасного пола.

Когда наш смех утихает, я поворачиваюсь к ней лицом.

— Знаешь, что меня беспокоит в нем? Что я действительно верю, что он любит меня. Я вижу это, когда он смотрит на меня. Я чувствую это, когда он прикасается ко мне. Долгое время я задавалась вопросом, чем же это было для него, и тот факт, что я все еще не могу заставить его остаться, довольно многозначительный, не так ли?

Я откидываюсь назад на сиденье и качаю головой, из меня вырывается смешок.

— Забавно, все вы думаете, что я влюблена в призрака, и я действительно люблю Уайта, но я была влюблена в Оливера столько, сколько себя помню. И все, что я люблю в нем - это память. Хорошие воспоминания, плохие воспоминания… и это еще больнее, так как Оливер - призрак, которого я могу коснуться и почувствовать, и тот, который манит меня и околдовывает каждый раз, когда он рядом. — Я вздыхаю. — Жизнь - сука.

***

Проверив картину, я сажусь в самолет как раз, когда собираюсь выключить телефон, он вибрирует от звонка Оливера. Я смотрю на него, пока он не переходит на голосовую почту, и перевожу его в режим полета. Во время перелета я смотрю фильм, который заставляет меня плакать, потому что я идиотка, решившая посмотреть тот, который был номинирован на тонну золотых глобусов. К тому времени, как я добираюсь до Нью-Йорка, я готова принять душ и завалиться в кровать, и после длительного разговора с моим риэлтором в такси, я чувствую, что мне нужно выпить. После долгого душа я остаюсь в постели и слушаю голосовое сообщение от Оливера. Мой телефон вот-вот сядет, так что я просто хочу пройти через это, прежде чем я позвоню ему ночью. Как только я слышу его голос, я закрываю глаза и обнимаю руками... себя.

— Мне так жаль, Элли, — говорит он, низким голосом. — Я знаю, что ты в Нью-Йорке, но нам нужно поговорить. Позвони мне, пожалуйста. Я понимаю, если ты занята, но я буду здесь, так что, пожалуйста…

 Моя батарея умерла, прежде чем он закончил свой разговор. Я положила его дрожащей рукой и закрыла глаза. У меня есть другие вещи, на которых мне нужно сосредоточиться прямо сейчас, и, хотя это может показаться не очень важным для остальных, но для меня это так. Продать картину Уайта это одно, но физически отпустить ее совсем другое.

На следующее утро, после прослушивания сообщения в миллионный раз, я спешила добраться до квартиры покупателя вовремя. Как только я добралась до ее квартиры, мой телефон снова загудел. Я оторвала глаза от картины, находящейся на тележке, и начала рыться в своей сумочке. Когда я его нашла, то увидела фотографию Оливера, которую я сделала однажды ночью в больнице. Его кокетливая ухмылка, мерцание в его зеленых глазах, его ямочки, все это бросается мне в глаза, когда я держу в руке звонящий телефон. Когда я больше не могу смотреть на него, я отвечаю на звонок.