Калейдоскоп

Умывшись, я вышел на кухню и сел за стол. Алька уже заварила чай и намазала бутерброды. С маслом и мёдом, как я люблю.

— Рассказывай, — потребовала она.

Взяв бутерброд, я вздохнул и начал:

— Я летел в темноте…

Весь сон уложился в несколько фраз. Я не знал, как описать восторг полёта, радость от встречи с книгой, уют библиотеки. Какими словами передать ощущение, что всё это — настоящее, такое, каким должно быть. И как рассказать о том ужасе, который принёс странный человек в пустом коридоре. Поэтому про всё это я просто не стал говорить. Кратко пересказал события и закончил:

— Потом пришёл какой-то мужик с арбалетом и выстрелил в меня. Попал в грудь, очень больно было. Я, когда проснулся, ещё долго это чувствовал…

— А сейчас? — задумчиво поинтересовалась Алька.

— Сейчас прошло. Но на душе как-то… неспокойно.

— Почему? Думаешь, сон вещий?

Я покосился на сестру, но она смотрела без насмешки, серьёзно и задумчиво. Совсем другой человек, не та вредина, что утром.

И я ответил так же серьёзно:

— Вряд ли вещий, откуда у нас взяться замку и арбалету? Если бы приснилась, что машина сбила или маньяк напал… Да и, знаешь, у меня чувство такое от этого сна… Помнишь, тебя с математики выгнали?

Алька поморщилась:

— При чём тут это?

В прошлом году её первый раз в жизни отправили за родителями. Это, наверное, учительский рефлекс — чуть что не так — «иди и без родителей не возвращайся!». Как будто родители сидят дома и ждут, когда их в школу пригласят. Может, у кого-то и сидят, а у нас мама работает. В общем, Алька пришла домой, бледная и молчаливая. Я стал расспрашивать. Она сначала ничего говорить не хотела, а потом всё-таки рассказала. Оказалось, какой-то придурок к ней привязался, а она его стукнула. Прямо на уроке. И получилось, что, как он к ней лез, никто не заметил, а вот как она его книжкой по башке шарахнула, все видели. И слышали. Потому как пацан этот заревел, как первоклассник. Математичка разбираться не стала, у неё разговор короткий…

— Помнишь, как ты сидела и ждала маму? У тебя ведь не предчувствие было. Ты точно знала, что влетит. Не знала только, как. Вот и здесь так же. Почему-то я на сто процентов уверен, что всё так и будет. Понимаешь?

— Вроде понимаю, — неуверенно отозвалась Алька. — Предчувствие — это если ни с того, ни с сего. Идешь по улице, и вдруг думаешь — лучше через дворы не ходить, по проспекту пройти, хоть и дальше. А потом узнаёшь, что там снег с крыши сбрасывали и никого не предупредили. А у тебя всё по-другому.

— У тебя такое было? — удивился я.

— Нет, это рассказывал… один человек, — смутилась Алька.

Я посмотрел на сестру внимательнее. Надо же, она, оказывается, с парнем дружит. А я такое ляпнул про опыт в подъезде. Вот дебил. А она не сердится уже, сидит, мои жалобы выслушивает.

Только теперь сон отступил по-настоящему. Я понял, что за окном — холодный осенний день. Ветер рвёт тучи в клочья, таскает их по небу, и солнца не видно. Чёрные деревья размахивают голыми ветками. Но эта мрачность — наша, земная. Обыкновенная. В ней нет места непонятным ужасам.

Алька заторопилась:

— Всё, пора мне. Посуду помоешь?

— Ага.

Что там мыть? Две кружки, две ложки и нож, которым масло мазали.

Алька вдруг предложила:

— А хочешь, оставь, я приду из школы, помою.

— Да ладно, — я растерялся от такого великодушия. — Вымою сам. А то мама на обед придёт, увидит немытую посуду, и нам влетит.

— Точно, — спохватилась Алька. — Ещё расспрашивать будет, почему кружек две. Придётся или объяснять, или врать… Так что помой, не тяни. Я побежала, а то правда опоздаю.

Она стремительно оделась и убежала. Хлопнула дверь.

Странная всё-таки у меня сестра. То ехидничает, так и прибил бы вредину. А то всё понимает, и нет человека роднее. Раньше она спокойная была, а теперь как будто взрывается в ней что-то. Говорят, переходный возраст начался. У девчонок он в характер идёт. У некоторых парней тоже. А мне вот не повезло.

Я вспомнил, как молодой, но очень серьезный доктор говорил маме:

— Да не волнуйтесь вы так. Возрастное у парня, пройдёт. Руки-ноги расти начали, а сосуды не успели адаптироваться. Вот мозгу не всегда кислорода хватает. Пропишем витамины, будет лечебной физкультурой заниматься. И к лету всё пройдет. А пока дома поучится, ничего страшного. И гулять его одного не пускайте, мало ли что… Сестра? Прекрасно. Вот пусть с сестрой и гуляет.

Прогулки с Алькой получились не очень. Она побегать любит, подурачиться. По деревьям скачет, как белка. Скучно ей со мной. И поговорить толком не о чем. Конечно, когда я что-нибудь рассказываю, Алька не перебивает. Но нельзя же всё время вещать, как радио. Хочется в ответ что-то интересное услышать. Только вот Алька не читает книжек. Она телевизор смотрит и по телефону болтает с подружками.

В общем, гуляем мы с Алькой в парке. По субботам. А сам я могу только помаяться бездельем во дворе. Или на лавочке посидеть. Ну, в магазин сходить, что в соседнем доме. Больше мама ничего не разрешает.