Каледор

У нее вырвался стон боли. Сваленные деревья ощущались как раны, выжженные поляны — как ожоги. Морати вползала грязевым потоком, обжигая лес, от ее поступи увядала под ногами трава. Борясь с болью, Иврейна коснулась жилы, которая была Аэйн Ишайном. Дар Иши, матери-богини, священное дерево пульсировало энергией жизни, светом любви и гармонии. Вечная Королева зачерпнула из золотого потока, залечивая раны духа, нанесенные разрушением леса. Она выпустила теплые лучи из пальцев, и они разошлись по плодородной земле.

Кусты и цветы вокруг нее воспрянули. Расходясь кругами, энергия жизни потекла по армии эльфов, неся с собой аромат весны и тепло лета. Мощь Иши касалась сердец и умов ее защитников, оставляя след в каждом, наполняя армию воскресшей верой и решимостью.

Загремели далекие трубы, заглушая барабаны и трубы друкаев. Вознеслись в песне чистые голоса, зазвенели гимны собравшихся княжеств, расходясь и создавая гармонию, заглушая проклятия и боевой клич наггароттов.

Иврейн потянулась дальше, к берегам перешейка, ощутила вкус соли Внутреннего моря. Она плыла как под парусом по волнам, бестелесная и свободная, далеко от скверны дыма, там, где над водой сияло солнце. Привлеченная им, Иврейна затанцевала среди облаков, эфирные руки стали для нее крыльями, вертящимися и жужжащими по ее капризу.

Ветерок сперва был еле ощутим, потом легко зашуршал в верхушках. Иврейна собралась, привлекая к себе стихию воздуха, маня потоки следовать за собой. Ветер усилился, заполоскались на ветру знамена. Он крепчал, набирал силу, гнул ветви в лесу, рвал плащи и мантии, пригибал траву. А Иврейна призывала его еще и еще. Ветер пронизывал лесной полог, становился бурей, трещали стволы, сорванные ветви и листья неслись птицами, вертясь в потоке быстрее и быстрее.

Песни эльфов перестали быть слышны, унесенные прочь воющим ветром. Все глубже входили в землю руки Иврейны, удерживаемой в собственном теле тончайшими серебряными нитями, почти потерявшейся в творимом ею заклинании.

Ветер ударил в наггароттов каменной стеной, сбивая эльфов с ног, валя лошадей как карточные домики, срывая знамена с древков и вырывая древки из рук знаменосцев. Сработали стрелометы, выпуская стрелы в воздух, а сами покатились по траве. Чудовища взревели, закрывая глаза от ветра, а друкаи валились друг на друга, ломая копья и выпуская уносимые ветром щиты.

И тут взорвалась темная магия Морати. Черным огнем ее контрзаклинание прорезало ветер, выжигая его энергию. Схватились в бешеной схватке огонь и воздух, и сознание Иврейны коснулось сознания ее противницы.

Вечная Королева и чернокнижница отпрянули друг от друга. С Иврейны спало оцепенение, и она рухнула наземь, Морати опустилась на колени.

Это был такой краткий миг, будто его и не было, и все же Иврейна почувствовала, что все ее существо отравлено. Тьма из Морати проникла в нее, а Морати затошнило от прикосновения Вечной Королевы — ее свет жег разум чернокнижницы огнем.

Истощенные чуждой природой друг друга, две королевы обратились к помощи своих сторонников: Морати, шатаясь, побрела к своим воинам, Иврейна — к Страже Дев. И, когда они пришли в себя, их армии уже бились.

Десять лет жестокой войны сильно изменили народ Ултуана. Эльфы Вечной Королевы и наггаротты бросились в битву с неистовой яростью. Многозарядные арбалеты рвали в клочья строй копьеносцев. Воздух потемнел от работающих с двух сторон стрелометов. Уцелевший дракон терзал рыцарей наггароттов, а гидры, василиски и другие создания Хаоса, выведенные в загонах под Анлеком, разили свою добычу когтями, клыками и взглядами, которые превращали соперника в камень.

Когда верх брали эльфы Вечной Королевы, друкаям достаточно было подумать о цене поражения, чтобы удвоить усилия. Когда преимущество имели наггаротты, защитники Авелорна глядели на Иврейну в поисках силы, зная, что дерутся за само существование своего народа.

Кровавая битва шла почти весь день, и ни одна сторона не могла добиться хоть сколько-нибудь заметного преимущества. Чародеи Морати метали темные молнии, но маги Сафери ставили над своими воинами сверкающие щиты, отводя стрелы врагов. Духи леса дрались с эльфами бок о бок, энты и дриады ломали строй наггароттской пехоты, оплетая ее чарами древесной магии. Князья наггароттов на полуприрученных мантикорах налетали на Серебряных Шлемов с пламенными мечами, мантикоры рычали и кусались, пробивая нагрудники людей и конскую броню.

Поле битвы, стиснутое берегами узкого перешейка, было завалено мертвыми и умирающими, стоны и вопли раненых заглушали свирепый боевой клич тех, кто еще мог драться.

Морати радостно смеялась, глядя на эту бойню, и шипела угрозы своим командирам, требуя покончить с защитниками Авелорна.

Иврейна плакала от этого зрелища. Кровь эльфов отравляла ее землю, разъедала силу Иши, защищающую долину Гаен.

Приближались сумерки, и тут случилось страшное.