Каледор

— Не хотел бы я быть на их месте, — сказал Митреир, глядя, как две флотилии маневрируют, меняя галсы, а корабельные стрелометы буравят воздух черными и серебристыми стрелами. — Мне больше по душе смотреть смерти в глаза в ближнем бою.

Каратриль был с ним согласен, но не сказал ничего. Все равно бой вскоре станет даже слишком ближним.

Легковооруженные суда обеих сторон маневрировали, высматривая возможность абордажа. С такого расстояния морская битва была похожа на медленный танец, а не на отчаянное кровопролитие. Эскадры кружились, как на бальном паркете, соединенные не руками, но тучами стрел. Время от времени они сходились близко, но треск бревен и боевые кличи сюда не долетали, и картина выглядела совсем не страшно, как театр масок.

Два друкайских корабля уже тонуло, пылая от носа до кормы, и крошечные фигурки эльфов ныряли с бортов, спасаясь. Еще один дрейфовал с рваными парусами и сгоревшей до середины мачтой — его такелаж лежал на палубе дымящейся грудой. Эатанский флот в этом обмене ударами не очень пострадал, но один из кораблей уже повернул назад и шел, подбитый, к Сапфировому шлюзу, таща за собой сбитую нок-рею, как плавучий якорь. Матросы в белых робах копошились в обломках, обрезая и обрубая снасти, чтобы избавиться от мертвого груза сломанной мачты.

Остальная флотилия, смяв первую линию противника, обрушилась на корабли, так и оставшиеся вытащенными на песчаный берег. Элтренет кружил сверху, вспышками пламени и серебристыми облаками магических лезвий отгоняя наггароттов, пытавшихся пробиться к кораблям. Незащищенные корабли были для Морской Стражи легкой добычей, и пылающие стрелы летели в них залп за залпом.

Атакующие корабли Лотерна вошли в зону действия стрелометных орудий на обрыве, и те добавили свои снаряды к тем, что посылали из лагеря. Стальные наконечники копий пробивали парусину, дерево и тела моряков.

Но боевые машины Лотерна, расположенные на самых высоких башнях стены обрушили на вершины обрывов опустошительную бурю снарядов. Время от времени один из лучников поблизости от Каратриля выпускал стрелу, пока арбалетчики перебегали из укрытия в укрытие: внушительные городские стены давали эатанцам много места для маневра.

Каратриль не пытался стрелять, зная, что его меткость недостаточна для такой предельной дистанции. Он всегда лучше управлялся с мечом и копьем. Эти его умения подвергались проверке с десяток раз после первой ночной атаки, когда приходилось отбивать от городских стен штурм за штурмом. Иногда он дрался с войсками наггароттов, в другие разы — с сектантами, гонимыми звериной ненавистью и подстегиваемыми вызывающими горячку наркотиками. Не раз бывало, что наггаротты захватывали стену и угрожали опрокинуть защитников, но каждый раз обороняющимся, воодушевленным своими вождями, удавалось отогнать врагов от Лотерна.

Это было изнуряющее дух постоянное напряжение, постоянное ожидание следующего приступа. Гарнизон города и немногие жители, оставшиеся его обслуживать, без снабжения — с моря и с востока — не оставались, но из-за постоянной опасности окружения привезенное продовольствие строго нормировалось. Точно так же строго отмерялась вода — с тех самых пор, как некоторые колодцы в южном квартале оказались отравленными.

Это, пожалуй, было хуже всего: враг, скрытый внутри. Давно уже почитатели китараев научились скрывать в Лотерне свои храмы и логова, и даже раскрытие темных увлечений князя Аэлтерина двадцать лет назад не положило им конец. Сейчас они действовали как тайные убийцы и диверсанты, способные в любой момент неожиданно ударить в спину. Некоторых удалось выявить, но двумя годами раньше в город прибыло столько эльфов-беженцев, что сил не хватало одновременно держать оборону на стенах и патрулировать улицы. Одиноких солдат, возвращающихся в казарму с дежурства, подстерегали в засадах, родственникам угрожали, их похищали и убивали, офицеров и дворян шантажировали. Сектанты делали все, чтобы ослабить мощь и решимость защитников города.

Вот этой заботы у Каратриля не было. Друзей у него было мало, родни никакой. Он сражался только за свой город и отвечал тоже только за себя. Он не вел счета сраженным им эльфам, не считал также, сколько раз был близок к смерти. Два года сделали его бесчувственным, умертвили душевную боль.

Рейд флота был почти закончен. С полдюжины друкайских кораблей было уничтожено ценой трех своих, остальные суда противника убегали на север. На берег высадились роты Морской Стражи, почти две тысячи, и они пробивались с боем в друкайский лагерь, чтобы разбить осадные машины, а тараны облить нефтью и поджечь. Над водами Внутреннего моря клубился дым, слышался треск пламени.

Взрыв очередной осадной башни и превращение ее в груду древесины, веревок и просмоленной парусины на стене встретили приветственными криками. Но они тут же стихли, когда с западного края стены прозвучал сигнал горна. Все глаза повернулись в ту сторону.