Каледор

По обе стороны от этого центра развернулись легионы Нагарита — ряд за рядом копий и многозарядных арбалетов. На ветру трепетали красные, черные и лиловые стяги, на двадцати тысячах зазубренных наконечников сверкало солнце. На щитах сияли руны Эрет Кхиали, Атарты, Каина и Анат Раемы, в воздухе стоял рокот барабанов из эльфийской кожи, ревели золоченые костяные рога, призывая к битве.

Воздух над этой армией клубился темной энергией. Черной пеленой бурлили демонические силы, сдержанные песнопениями послушников Морати. Малекит благодаря своему обручу видел их яснее, чем прочие: рогатые и клыкастые чудовища лаяли и завывали, пытаясь разодрать когтями небо и прорваться в мир смертных.

Повелители зверей привели всех горных тварей: гидр и мантикор, гиппогрифов и химер. Дикие гончие в шипастых ошейниках, с окованными железом клыками и когтями выли и рвались на железных привязях. Щелкали бичи, зазубренные бодила тыкали в чешуйчатые шкуры, толкая чудовищ в сторону врага, и они шли вперед, окутанные дымом, а крылатые твари взмывали в воздух.

Рыцари Анлека были особой гордостью Короля-Чародея. По всему Элтин Арвану сокрушали они армии орков и гоблинов, вырезали начисто полчища лесных тварей, по всему Ултуану от их ударов рыцари Короля-Феникса рассеивались и истреблялись. Пики рыцарей, выкованные Хотеком и его кузнецами-жрецами, блестели магической силой. Руны на щитах и броне горели мощью, от них взметались ветра магии и таинственной энергии, проносились по всему Ултуану и сливались в бурю грядущей битвы.

Вокруг Малекита витала магия. Кровь и огонь приманивали ее, золото и серебро ее обуздывали, страх и надежда раздували ее, жизнь и смерть придавали ей форму. С помощью своего обруча Малекит ощущал постоянный поток магии через воздух и землю, через каждый наконечник стрелы, через каждое сердце.

И когда самозванцы будут сокрушены, в мире не останется силы большей, чем сила Короля-Чародея. Завоевания прошлого побледнеют рядом с империей, которую он построит. Он поставил эльфийский народ на грань уничтожения, но из пепла войны этот народ возродится сильнее прежнего. И он, когда станет Королем-Фениксом, поведет свой народ к невиданным еще высотам мощи и славы.

С трона на спине Сулех Малекит обернулся к матери, сидевшей справа от него на только недавно укрощенном вороном пегасе.

— Наконец-то я получу свою битву, — сказал Король-Чародей. — Имрик просчитался, и пора заканчивать эту бесконечную войну.

— Ты увидишь его униженным, — ответила Морати. — Узурпатор преклонит колено, как вынужден был ты склониться перед Бел Шанааром. Он возрыдает возле рук твоих, вымаливая прощения за наглость, с которой занял твой трон. Клинки и яды каинитов превратят все его мерзкое тело в источник бесконечной муки, а я своим колдовством навею на него все кошмары этого мира.

Малекит горящими глазами посмотрел на мать, озадаченный ее злобой и пафосом. Он давно уже бросил мечтать, что Имрик будет вымаливать себе жизнь: ему вполне хватало предвкушения радости наступить на труп узурпатора. Двенадцать лет это было всего лишь предвкушение. Двенадцать лет он страдал от унижения и муки, мысль о которых была так же болезненна, как собственное горящее тело.

— Лучше пусть будет мертв, — ответил Король-Чародей и застонал от удовольствия при этой мысли. — Чем быстрее, тем лучше.

Он дернул цепи Сулех с неестественной силой, давая ей сигнал подняться в воздух. Другие черные драконы вслед за ней пролетели над армией. Малекит, держа поводья Сулех в руке со щитом, правой выхватил Авануир. Магический клинок вспыхнул голубым пламенем, и над армией разнесся голос Короля-Чародея:

— Вперед! Смерть Имрику!

Катариль, крепко сжимая копье и щит, наступал во главе роты копьеносцев Эатана. На коже держалось ощущение маслянистости от темной магии, и он беспокойно поглядывал на содрогающееся облако темноты, которое собиралось над пустошью. Почти не воспринимаемые для слуха, из него доносились шепоты, жестокие и соблазнительные, манящие и угрожающие. Он прогнал их из своих мыслей, сосредоточившись на находящемся впереди противнике.

От обеих армий летели тучи стрел и болтов. Крики погибающих и раненых становились все громче. Град болтов размером с копье ударил в роту эльфов справа от Каратриля, разорвав ее ряды. Болты отскакивали от щитов и кольчуг, друкайские стрелы били в наступающих эльфов Короля-Феникса.

Каратриль мало что мог сделать, кроме как положиться на судьбу и надеяться, что вряд ли Морай-хег провела его через всю эту войну, чтобы тут насадить на болт или нашпиговать стрелами. Она не настолько склонна к черному юмору.

По пружинящей земле на эатанскую роту шлепающими шагами мчался мерзкий зверь размером с лошадь, противоестественный гибрид ящерицы с собакой и львом. От светло-желтого зверя расходились густые светло-желтые миазмы, до Каратриля доносило сернистую вонь. Сзади бежали дрессировщики, подгоняющие тварь трезубцами и колючими плетьми. Лица друкаев были замотаны шарфами.

— Василиск! — крикнул Каратриль, предупреждая своих.