Кальдур Живой Доспех II

— Ладно, — Воким кивнул им. — Благослови вас Госпожа и спасибо, что отвели беду от этой твердыни. С нетерпением жду вас в следующих битвах. Мы будем тут какое-то время. А потом двинемся к Чёрной Крепости.

***

Пробросил небольшой дождик и освободил место для жары.

Пока они шли от шатра им навстречу попался стражник, который докучал Дукану, живой и невредимый, тащивший в сторону донжона и его подземелий партию раненных и связанных темников. При виде их Дукан опасно облизнул губы и проводил их голодным взглядом.

Розари всё дорогу и встречу с командованием молчала, была бледной, закатывала глаза и подрагивала от усталости. Она чувствовала тоже самое, что и Кальдур. Тело, только что спущенное с дыбы, растянутое до разрывов мышц и сухожилий, вывернутые наизнанку суставы, неприятный холодок в спине и затылке, кубарём вращающийся внутри желудок, тошнота, слабость и приступы неприятной, опустошающей боли.

Кальдуру никак не мог проснуться от полудрёмы, всё его тело садило требовало немедленно отправиться в кровать. Но он только и мог, что думать об Аниже. Вряд ли ей удалось поспать ночью, она так же вела неравную битву и была на ногах куда дольше него. Её лицо, после того как он прикончил темников, что спалили его деревню, то и дело всплывало у него перед глазами. Он не чувствовал себя виноватым, даже был зол на неё за её глупость и бредовое милосердие, но сейчас больше всего на свете, он хотел, чтобы она его простила. Был готов упасть перед ней на колени, если потребуется.

У входа в храм было не протолкнуться. Задолго до входа были установлены новые тенты и шатры, чтобы разместить всех раненых даже на улице. Стонущие, перевязанные и ещё кровоточащие люди были повсюду, на расстоянии вытянутой руки друг от другу, лежали у стен, на голой земле, на клочках сена, на лежанках и всё, что только напоминало кровати.

Между рядов суетилось несколько десятков послушниц и целителей, и ещё столько же неравнодушных, пытающихся оказать помощь всем, кому можно было. Тех, кому помочь не удалось, тащили за храм, утоляли как могли боль, оказывали последнюю милость, и пытались складывать аккуратно. Несколько ветеранов с ледяными лицами и мёртвыми, безжизненными глазами помогали тем, кому уже было не помочь, меняясь по очереди и давай на выбор удавку или удар ножом в горло или сердце.

Стоны, крики, бормотания и молитвы сливались в какой-то общий и тошнотворный шум, от которого хотелось закрыть уши, как от назойливого звучания сотен мух, что уже начали облеплять раненых.

Внутри храма дела обстояли ещё хуже. Вся его поверхность, кафедра, лестницы на второй этаж, молельня, алтарь, притвор, место под скамейки — всё было занято ранеными. За несколько секунд, что Кальдур находился внутри, он успел уже отдать жаждущим флягу с водой, которую он нёс Аниже, еду и даже платок, который нарыл в одном из своих карманов.

Он нашёл её над телом солдата с распоротым животом. Тот был бледен, стонал и ворочался, мешая Аниже зашить страшную рану. Кальдур подошёл, положил ему руки на плечи и придавил к столу.

— Что Дур-дур? — спросила она сосредоточенно и не глядя на него.

— Вот… пришёл проверить как ты.

— А я-то что? — спросила она сердито. — На мне считай не царапины. А у этих…

Она закончила последний стежок, перекусила зубами нитку, сгребла сумочку с инструментами и пошла к следующему. Тот сидел, держался за вывернутую под неестественным углом руку и стонал. Анижа бегло осмотрела его, упёрлась ему в живот ногой, аккуратно взяла за запястье и дёрнула что есть силы. Мужчина вскрикнул и едва не потерял сознание. Ему было настолько больно, что вместо ругательств он выдал только мычание.

Анижа пошла к следующему. Её качнуло, она схватилась за голову, остановилась на несколько мгновений и пошла дальше.

— Тебе бы отдохнуть…

— Да как я отдохну-то? — прошипела она. — Уходи, Дур. Не хочу тебя сейчас видеть. Здесь мне надо быть. Здесь помогать. Жив и хорошо. А этим людям ещё постараться надо. А помочь. Уйди. Видеть тебя не могу.

***

Крышу дырявого шатра наскоро подшили старыми тряпками, и в нём вновь стало уютно. То ли чародей был удачлив, то ли доверился чарам, но любимый ковёр Кальдура не пострадал совсем и он развалился на нём, что довольный кот. Запах свежей выпечки и только что заваренного чая позволил Кальдуру отпустить неприятное и вздохнуть свободно. Розари закуталась в несколько пледов, как в кокон и спала крепким сном, забавно посапывая и иногда морщась. На входе шатре теперь сидел их собственный стражник. Тот самый раненый солдат, которому Дукан поручил приглядывать за Анижей, и который смог убить одно из порождений Мрака голыми руками и обычным походным ножом. За его хорошую службу он был удостоен Дуканом и Уланом своего угла в шатре, теплом пледом, горячей пищей, вином и табаком. Солдат снова принял форму окружения, никак не докучал им, не пытался разговаривать, не лез в их дела, даже не слушал — сосредоточился на дарах и на том, чтобы его раны скорее затянулись.