Каланы возвращаются на берег

Хмурый сентябрь все чаще приносит с собой штормовые ветры. По низкому небу то и дело проносятся тучи. Они задевают землю крылом дождя или снега и, как бы дразня, показывают на мгновение через редкие просветы осколки голубой лазури. Из океанской дали, оттуда, где тучи соединяются с водой во что-то серое, безликое, выползают волны. Задолго до берега они поднимаются на дыбы и, исходя пеной, рокоча, бьются о камни. Волны идут с неумолимой ритмичностью, с каждым часом все выше и грознее. Кажется, что это не океан, а ожившие гряды сопок подступают, к побережью. Широкая, почти в два километра полоса прибрежья превращается в сплошной клокочущий водоворот.

Кажется, ничто живое не может уцелеть в этом аду, все будет растерзано, раздроблено, разнесено вдребезги разбушевавшейся стихией. И все же… Стоит присмотреться, и с удивлением заметишь: в самой полосе прибоя стайки пестрых уточек-каменушек и цветастых стеллеровых гаг как ни в чем не бывало плавают, подбирая в хаосе водоворотов что-то съедобное, наверное, сорванных со дна мелких беспозвоночных.

Здесь же мы встретим и каланов. Плавая вдоль гребня волны и ныряя за несколько мгновений до того, как накат с грохотом упадет вниз, зверь успевает добраться до сравнительно тихих придонных участков, набрать в кожные складки на груди десяток морских ежей, схватить зазевавшегося бычка, оторвать кисть мидий или достать из-под камня редкого в эту осеннюю пору осьминога. Вынырнув на поверхность и оглядевшись, он принимается за обед: короткими, но сильными и ловкими шершавыми подушечками передних лап он сначала обминает иглы морских ежей, затем надкусывает край и снова с помощью ладони-ложечки выгребает съедобную внутреннюю часть ежа — главным образом вкусную и питательную икру — прямо в рот. Мелких ежей каланы разгрызают и проглатывают целиком. Обед проходит беспокойно: то и дело надо подныривать под набегающую волну и следить за тем, чтобы прибойный вал не занес на береговые камни или не ударил о многочисленные рифы.

Когда калан почувствовал себя достаточно сытым — а для этого ему нужно съесть не один килограмм рыбы или морских ежей, — встает новая проблема — где отдохнуть. Многие надводные скалы не могут служить убежищами во время штормов: их постоянно окатывает прибой. Но каланы хорошо знают местонахождение достаточно высоких скал или участков побережья. Немало ловкости и врожденного чувства ритма океанского прибоя надо иметь зверю, чтобы выбрать момент хотя бы небольшого затишья и быстро вскарабкаться по уступам скалы вверх, к незаплескиваемым местам.

Бóльшую часть осени и всю долгую зиму длится это единоборство зверей с суровой природой Командор.

…Наша страна богата водоемами. На десятки тысяч километров ее берега омывают воды морей и океанов.

В Советском Союзе 46 крупных речных систем. А десятки тысяч озер, больших и малых? Тростниковые крепи Балхаша и Амударьи, непроходимые топкие болота Белорусского Полесья… И все эти бесчисленные водоемы заселяют звери, которых называют околоводными или полуводными. Вода играет очень важную роль в их жизни, но, в отличие от типично водных (морских) млекопитающих, они не утратили связи с сушей и не могут обойтись без нее. Это — выхухоль, бобр, ондатра, нутрия, выдра, норка, калан, котик, сивуч, морж…

Еще С. П. Крашенинников, знаменитый русский ученый и путешественник, исследователь Камчатки, дал характеристику этих млекопитающих: «Под именем водяных зверей заключаются здесь те животные, которые на латинском языке амфибиями называются для того, что оные хотя по большей части и в воде живут, однако плодятся около земли и нередко на берег выходят».

Интереснейшая, с точки зрения биологии, группа зверей — амфибионтов — имеет большое хозяйственное значение. Калан, например, обладает ценнейшим мехом, красивым, теплым, чрезвычайно прочным. Славятся своим мехом и речная выдра, и котик, и речной бобр.

Ондатру завезли в Советский Союз из Северной Америки, и она в относительно короткий срок заселила почти все водоемы страны. Ее шкурки заняли одно из первых мест в пушных заготовках СССР. На своей родине ондатра вместе с канадским бобром также играет ведущую роль в пушном промысле.

Норка, которую человек научился хорошо разводить в неволе, вызвала к жизни целую «пушную индустрию»: во многих странах существуют крупные норковые зверохозяйства и зверосовхозы. Ежегодно на пушные рынки мира поступает около 20 миллионов шкурок этого маленького хищника. Глядя на голубые, сапфировые, бежевые шкурки так называемой цветной норки, с трудом можешь поверить, что ее прародительница — скромная темно-коричневая норка, населяющая поймы наших рек и ручьев.

Промысел околоводных зверей оставил заметный след в истории географических открытий и колонизации новых земель. В погоне за мягким золотом зверобои и торговцы пушниной преодолевали громадные расстояния, терпели всяческие невзгоды, а иногда и совершали преступления.