Какого цвета ночь?

Раньше шести часов ей редко удавалось появляться дома. Катя жила в многоквартирном доме, в трехкомнатной малометражке, с матерью и отчимом. А еще у нее были братик Гошка в возрасте тринадцати самых пакостных лет и собака пудель Тошка. А еще у нее было много подруг, и даже в последнее время появился некий молодой человек, который претендовал на столь значимую роль в ее, Катиной, жизни, что при мысли об этом Кате становилось страшно. Это был не просто поклонник или рядовой ухажер из тех, чье имя забывается, как только человек исчезает из поля зрения, это был друг, близкий человек, и более того — любимый! Его звали Саня…

При мысли о нем Катю бросило в жар. Отношения между ней и Саней уже давно перестали быть просто дружескими. А не далее как неделю назад они почти неожиданно для себя решили пожениться…

Спустившись с платформы, Катя вступила на тропинку, ведущую по скользкой, поблескивающей ледяными пятнами грязи. Тропинка узкой ниткой вилась через редкий лесок. Эта дорога была самой короткой между платформой электрички и остановкой автобуса, и Катя всегда шла через лес, чтобы сэкономить время. Правда, на автобус можно было сесть и возле платформы, выдержав атаку доброго десятка остро заточенных локтей и чечетку стольких же ног в чрезвычайно тяжелой обуви на собственных ступнях. Но чем впихиваться в битком набитый «ЛиАЗ», куда как проще было пробежать через лес и сесть на другой маршрут, более свободный.

Обычно Катя возвращалась домой с Саней — он жил неподалеку от нее, в частном доме вместе с матерью, и всегда провожал ее до подъезда, даже если на улице стоял день. Но сегодня…

Вот уже неделя, как они поссорились. Катя вздохнула. Поссорились почти сразу же после того, как решили пожениться. Саня считал, что после свадьбы они должны жить вместе с его матерью в доме, где не было горячей воды и отопления, а половину комнаты занимала огромная русская печка.

«Я не могу оставить мать одну, — сказал Саня. — Как она без меня?» Но жить с родителями, безразлично, со своими или с мужниными, Катя не хотела.

— Нет, Санечка! — убеждала своего будущего мужа Катя. — Мы должны жить совершенно отдельно. А иначе что у нас будет за семья!

— Зачем платить деньги за комнату неизвестному дяде, если у моей матери полдома свободны? — резонно возражал Саня. — А деньги нам самим пригодятся, пока мы оба учимся.

— Спокойствие дороже любых денег, — парировала Катя. — На первых порах нам помогут родители, а потом я возьму учеников — выкрутимся как-нибудь!

— Можно подумать, моя мать для тебя кажется каким-то монстром, — обидчиво возразил Саня.

— Можно подумать, что она для тебя дороже, чем я! — в свою очередь обиделась Катя.

— Дороже не дороже… Но и бросать ее я тоже не собираюсь!

— Ну и живи со своей мамочкой! — запальчиво крикнула Катя.

— Ну и буду жить!

— И живи!

— И буду!

После ссоры они неделю не разговаривали, не встречались, избегали друг друга, ездили на учебу порознь и возвращались разными дорогами. Сталкиваясь в коридорах института (они учились на разных факультетах), влюбленные смущенно отводили глаза друг от друга и разлетались в разные стороны, точно одинаково заряженные элементарные частицы.

Хрупая сапожками по смерзшейся к ночи грязи, Катя с обидой размышляла о том, как Саня с ней отвратительно поступил.

«А если на меня сейчас нападет бандит, — старательно вызывая к самой себе жалость, размышляла Катя, — вот тогда он пожалеет! Будет локти кусать! Вот назло ему завтра в институте буду ходить под ручку с Веней Рукавишниковым! И еще сделаю вид, что я в Рукавишникова по уши влюблена!»

В темноте безлистная ветка рябины, нависшая над тропкой, упруго хлестнула по лицу. Катя на секунду остановилась, от боли схватившись за щеку. Хруст льда под ногами сразу смолк, и сзади послышались торопливые шаги — кто-то спешил по тропинке ей вслед.

Смахнув ладонью слезы, Катя побежала, спеша поскорее выбраться в людное место. Опавшая листва шуршала под ногами, хрустел лед, разлетаясь под тяжелыми каблуками; и шаги за спиной, казалось, звучали все громче, все ясней, все ближе…

Впереди, сквозь силуэты голых деревьев, замигала желтым светом фар оживленная улица. Катя во весь дух припустила к остановке, куда, приветливо светя окнами, уже подъезжал автобус. Когда девушка подлетела к ней, автобус уже выгрузил пассажиров, закрыл двери и отъехал.

— Черт! — Катя от злости даже топнула ногой. Всегда так — хоть на минуту, да опоздаешь! Сегодня у нее вообще сплошная невезуха.

Чтобы не закоченеть, Катя стала прогуливаться вдоль шоссе. Мимо, жужжа моторами, проносились машины. Вдруг, взвизгнув тормозами, возле тротуара остановилась, сияя округлыми боками, иномарка неизвестной породы.

Из окна справа высунулся молодой человек, которому даже в темноте нельзя было дать больше двадцати лет.

— Девушка! Вас подвезти? Садитесь!