Какого цвета любовь?

Из открытого окна в помещение периодически врывалась волна горячего воздуха – сентябрь радушно отдавал тепло ушедшего лета. Было нестерпимо жарко и душно от присутствия в маленьком пространстве большого количества людей. Смешались самые разные запахи – от стойкого, легко узнаваемого запаха вареных яиц до утонченного аромата духов. Легкий, едва уловимый, он никак не вязался с окружающей обстановкой. Даша покрепче сжала веки и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Это был один из приемов Дубровина – размеренный, глубокий ритм дыха ния всегда помогал ему расслабиться. Даша решила применить это на себе. Для полноты успеха она попыталась вызвать в памяти образ Стаса.

Прошло пару минут – и его красивое лицо насмешливо улыбнулось, глаза озорно сверкнули. Создавалось впечатление, что он знает что-то очень смешное, но никак не получается поделиться этим с ней. Но вот Дубровин нахмурился, и выражение его лица стало озабоченным. Он прикладывает палец к губам, предостерегая от лишних слов. Он делает какие-то знаки, показывает рукой вперед. И, повинуясь безотчетному импульсу, Даша смотрит в указанном направлении и видит группу парней, которые, позабыв о своем умении материться, кланяются, расшаркиваются перед нею, поправляя неизвестно откуда взявшиеся бабочки и галстуки на тощих и грязных шеях. Они выглядят более миролюбиво, даже беспомощно, чем в тот момент, когда Даша впервые увидела их за окном. Картина потешная, карикатурная. Острые кадыки неприятно выделятся, движутся при каждом глотке и кажется, что нужно покрепче закрепить галстуки, затянуть их потуже. Губы обладателей этой детали мужского туалета шевелятся, и до Даши доносятся слова: «Мы из душа». Однако их шеи остаются грязными, и Даша брезгливо морщится, отворачиваясь. Она не хочет тратить ни секунды на этих местных искателей приключений. Они не заслуживают ее внимания. Она собирается сказать Стасу, что ничего ни смешного, ни грустного не заметила, но того уже след простыл. А напротив появилось невысокое одноэтажное здание, больше напоминающее хозяйственную постройку, без дверей, разрушенную или заброшенную за ненужностью. У Даши возникает непреодолимое желание отвернутся, но глаза упрямо всматриваются в темноту внутри постройки, куда почему-то не проникают лучи солнца. Везде свет, а там – мрак, непроглядная тьма, но откуда-то Даша знает, что внутри все выложено белым холодным кафелем. Стены, полы разделены на маленькие одинаковые квадратики, треснувшие в некоторых местах, покрывшиеся плесенью, черным грибком сырости, заброшенности. Непонятные ассоциации одолевают ее разыгравшееся воображение – это или операционная, или морг. Там нет жизни, не может быть! И Даше становится страшно. Она чувствует, как страх перерастает в сковывающий тело ужас, она не может пошевелиться и только не мигая смотрит в эту тьму, поглощающую ее разум, сеющую панику. Ей кажется, что белые квадратики кафеля в некоторых местах густо залиты засохшей, потемневшей кровью, именно кровью! Все тело Даши начинает бить мелкая дрожь, она закрывает лицо руками, но страх не проходит, и стук собственных зубов становится невыносимым. Страшный крик наконец вырывается из груди, и вдруг жар растекся по щекам. Словно кто-то быстро прикладывает к ним что-то горячее, обжигающее. Даша открыла глаза – Женя трясла ее, сдвинув брови и яростно награждая пощечинами.

– Слава богу, пришла в себя! – устало сказала Федотова, разжав впившиеся в плечи Даши пальцы. – Ты говорила, что не храпишь?

– Не храплю, – Даша едва нашла в себе силы открыть рот. Тело было свинцовым, каждое движение отдавалось неприятными ощущениями, как будто она не спала, а занималась тяжелой физической работой.

– Так ты лучше храпи! – став подбоченясь, выпалила Женя, удивленно поднимая брови.

– А что было-то? – приподнимаясь на локтях, спросила Даша. Она окинула взглядом комнату: никого кроме нее и Жени не было. – Где все?

– Все направляются к правлению. Ты так сладко спала, что я решила остаться с тобой, чтобы разбудить тебя, красавицу, в последнюю минуту. Там все равно вов ремя не начнут. И вдруг с тобой начинают происходить странные вещи. Ты улыбалась, потом начала мычать, выть, кричать – по нарастающей. Это было похоже на безумие! И я никак не могла привести тебя в чувство.

– Мне приснился жуткий сон, – извиняющимся тоном произнесла Даша.

– И часто тебя одолевают кошмары?

– Нет, впервые. Я удивлена не меньше твоего. И состояние полной разбитости. Ничего не понимаю, – Даша медленно поднялась. Женя протянула ей стакан воды. – Спасибо.

– Пойдем, опаздывать тоже не хочется. Жду тебя на свежем деревенском воздухе.