Какое горчайшее счастье…

Уходит лето днями и ночами
По стынущим закатам и рассветам,
И птицы вслед ему кричат отчаянно –
Но разве этим ты удержишь лето!

Уходит лето медленно, неслышно,
Рвёт паутинок солнечные сети,
И ветер их насмешливо колышет –
Ну разве этим ты удержишь лето?

Уходит лето мелкими шажками,
В листве опавшей утонув по пояс,
Смешные клёны алыми флажками
Хотят остановить его, как поезд!

Уходит лето…

Собака

Не пойму я эту собаку,
Никогда её не пойму!
Так скулить, так скулить!
Однако –
Поманил, и бежит к нему.
Вот устроилась поудобней –
Вновь ленивый пинок не глядя…
Как из мальчиков, тихих и добрых,
Вырастают такие дяди?
Я её обняла за шею,
Острой жалости не тая,
Я кричала ему:
– Как ты смеешь!
– Как ты можешь! –
Кричала я.
Ну а он –
Помолчал, послушал.
Свист!
Собака бредёт назад,
Унижённо прижавши уши,
Унижённо пряча глаза.
Он пошёл,
И собака следом,
Как привязанная к нему…
Не пойму я собаку эту,
Никогда её не пойму.

«Завалили меня работой…»

Завалили меня работой –
Днём и вечером, ну не встать!
Отвечал телефону кто-то:
– Пришлём другого, она занята.

Такие защитники – это сила,
Сиди и работай себе,
Но тут
Телефонная трубка забыла,
Как меня зовут…

А я и не знала, как это важно,
А я и не думала, что должна
Каждый день, минуту каждую
Чувствовать, что нужна!

На трубку гляжу, и надежды не скрыть –
Вот-вот оживёт звеня!
Люди, прошу вас, будьте добры,
Беспокойте меня!

«Белый, пушистый…»

Белый, пушистый…
Думал он разве,
Что, выпав на землю,
Смешается с грязью!

Ему бы – позёмкой
По городу виться,
Блестеть у ребёнка
На длинных ресницах,
Под каблучками
Скрипеть у кого-то
И падать с деревьев
От птичьего взлёта.

А он всё ложится,
Себя не жалея,
И к ночи
Становятся лужи светлее.
И утром,
Не зная о грязи вчерашней,
Кружится над городом
Тот, настоящий,

Которому с белой позёмкою
Виться,
Висеть у ребёнка
На длинных ресницах,
Под каблучками
Скрипеть у кого-то
И падать с деревьев
От птичьего взлёта…

Буря

Буря начинается с затишья,
С ясной и звенящей тишины.
Ветер притаился и не дышит,
Ни с какой не слышен стороны!
Только вдруг едва заметной дымкой
Замутится солнца ясный свет,
Шевельнутся верхние снежинки,
Чтоб понять,
Свободны или нет,

И порыв –
Один, второй и третий,
И схлестнулись вихри в вышине,
И над степью –
Только снег и ветер,
Только ветер да колючий снег!

Я такую вьюгу помню в детстве,
В искорёженной войной судьбе…
Там киргиз, живущий по соседству,
Нас увёл с братишкою к себе.

И сказал:
– Да вы не бойтесь, дети!
Вот вам чай,
Присядьте у огня.
Это ветер, это просто ветер
Объезжает белого коня.

«Вот и умолкли твои шаги…»