Как зовут четверку «Битлз»?

В ресторане наступило минутное затишье. Танцующие походили на взмыленных лошадей, только что одолевших забег с барьерами и готовых к новому. Протеус В. и Элеонора взмокли — хоть выжимай. «Мы точно на море приехали, а не в горы, такая тут духота», — жаловалась Элеонора. Протеус В. крепко держал ее под локоть. «Что будем дальше делать, еще потанцуем или поднимемся наверх?» — спросил он. «Наверх поднимемся, когда я захочу», — сказала Элеонора и показала ему ключи с бирочкой. «Отдай ключи», — потребовал Протеус В. «Не отдам», — ответила она. Это были ключи от комнаты № 118 в гостинице «Чопля — Предял». В ресторан вернулись Сильвия В. и Элеонора. «Со мной иногда такое бывает, я хочу сказать — такое накатывает, — говорила Сильвия, — тянет податься куда глаза глядят. Просто взять за руку первого попавшегося мужчину и пойти с ним все равно куда. Окунуться в самое грязное болото, в неверие и безразличие. Ни во что больше не вкладывать душу, просто делиться, как делятся клетки. И поверь, это не оттого, что у меня нет детей. Даже будь у меня дети — все равно мне хотелось бы прыгать из постели в постель, ползти из одной грязной лужи в другую, из болота в болото, и я бы с удовольствием валялась в свинарниках, в инвалидных колясках, в бочках с соляркой, в садах под деревьями и на спинах диких коней. Ей-богу, поверь, мне вовсе не до шуток». На лице Сильвии появилась кривая ухмылка. Элеонора была поражена. Она жила одна и лишь изредка могла встречаться с Протеусом В. в снятых на один день комнатенках или на квартирах уехавших в командировку сослуживцев. «Мне кажется, я не такая. И от жизни жду чего-то другого. Я стараюсь устроить свою жизнь, но в то же время терплю ее такой, какая она есть. Правда, иногда хочется хорошенько обложить ее с ног до головы, ругаться как извозчик, причем не меньше часа. Слишком часто она бывает похожей на развязную шлюху. Она жестока и несправедлива, но я все равно жду от нее подарка. Она принесет мне розовый домик с белой калиточкой. Мне хотелось бы получить от нее спокойную жизнь рядом с мужчиной, который может все. И этот дом со множеством подсвечников и с одной-единственной кроватью. Стены чтоб были стеклянные, и комнаты углублялись в светлый березовый лес. Чтоб сам воздух струился музыкой, и было бы уютно и тепло. Картин должно быть много-много, столько, чтоб я и счет им забыла». Они уселись за столик и стали наблюдать, как танцуют Элеонора и Протеус В. Те им приветливо помахали. «Полюбуйся-ка на них, ишь развлекаются, сама воплощенная молодость», — сказала Сильвия В. «Можно только позавидовать, что им это еще по силам», — ностальгически вздохнула Элеонора. В холле гостиницы двое Протеусов В. сцепились из-за какой-то мелочи: «Брось, уважаемый, я все слышал своими ушами. Ты сказал директору, будто это по моей вине не подготовили график сдачи на третий квартал», — горячился Протеус В. «Смотрите, какой грозный выискался! Только я тебя не боюсь. Повторяю: ничего подобного на самом деле не было. Ионеску заявился и стал выпытывать, какие отношения между мной и бухгалтершей из сорок первой комнаты. Я ответил, что не знаю ни о каких отношениях, я человек серьезный, все свое время отдаю дому и семье. Тогда он хмыкнул и попросил график сдачи на третий квартал. Вот и все, — настаивал Протеус В. — И ничего больше». «Брось, уважаемый, хватит выкручиваться. Может, ты меня за дурака считаешь? Я ведь сам все слышал собственными ушами», — нудил Протеус В. Неподалеку от споривших Элеонора устроилась за столиком вместе с Элеонорой. Они играли в карты. «Семь плюс три — это десять, да еще один — одиннадцать, значит, я беру… туза и выигрываю», — говорила Элеонора. «Погоди-погоди, — перебила ее Элеонора, — у тебя ведь была четверка, а не тройка, итого у тебя получается двенадцать, а не одиннадцать, так что изволь положить туза обратно. Нельзя же так, в самом деле». «Ах извини, пожалуйста, я нечаянно», — сказала Элеонора и вернула туза в колоду. Элеонора еще раз посмотрела в свои карты, взяла туза — и выиграла. «Ну вот так совсем другое дело», — сказала она, весьма довольная. В этой партии ей явно улыбалась удача. Мимо картежниц прошествовал Протеус В., обнимая за талию одной рукой Сильвию В., другой — Элеонору. «Видите ли, девушки, жизнь далеко не такая простая штука, как вам, может быть, кажется. Я не принадлежу ни тебе, ни тебе и не ей. Я ничей. Вот почему я могу быть с кем угодно, в то же время ни к чему себя не обязывая. И никто ни в чем не сможет меня упрекнуть. Если я захочу — но только если я захочу, — я могу повесить себе камень на шею и прыгнуть в Дунай. Все равно в конце концов как-нибудь да выплыву. Потому что я свободный человек. Сильный человек. Потому что я ничем на свете не связан». Женщины поглядывали то на него, то друг на друга. «По-моему, хорошо бы нам сейчас подняться в комнату», — предложила Сильвия В. «Великолепная мысль», — воскликнула Элеонора. Они подошли к администратору и в один голос попросили: «Ключ от сто восемнадцатой, пожалуйста». Из ресторана стремглав выбежал Протеус В., за ним гнался Протеус В. «Негодяй!» — кричал он ему вслед. Оба выскочили на улицу и скрылись в темноте. Вместо них в вестибюль вошел Протеус В. Он приблизился к администраторше и стал пристально ее разглядывать. В конце концов решился и — не без труда — выдавил: «Что вы делаете сегодня вечером, мисс? Я лично совсем одинок». Администраторша почему-то ответила прокуренным и пропитым мужским голосом: «Я не мисс, я миссис». Протеус В. испугался ее голоса и сбежал в свою «дачию». Запер изнутри все двери и выключил освещение. Затаился, поджидая нового случая. Вдруг он почувствовал, что кто-то раскачивает машину. Это был Протеус В. «Старина, — сказал он, — я знаю такое местечко здесь, в городе, такой домик, где можно отлично провести время. Элегантность и интим». Он уселся рядом с Протеусом В., и они поехали в городок. Остановились перед двухэтажной виллой, вошли. Протеус В. познакомил своего спутника с дамами: «Протеус В., барышня Элеонора…» На тахте сидели рядком еще три Элеоноры и не меньше пяти Сильвий В. разного возраста. У всех у них были голубые глаза, светлые волосы, все были высокие, стройные и жизнелюбивые. Все очень соблазнительные. Две Сильвии В. взяли Протеуса В. под руки и повели его в голубую комнату. Обе держали в губах по розе. В голубой комнате они заперли дверь на ключ. Протеус В. остался в гостиной, его окружили Сильвия В. и две Элеоноры. «Отличный товар, правда, девочки?» — сказал он. Девочки захихикали. Они были вполне довольны. Одна из них (Сильвия В.) сказала: «Правда, мой дорогой. Только ты должен позаботиться и о нас, ведь ночь так длинна, так загадочна. Ночь для нас — самый яркий день. Ночь питает наше тонкое искусство, учит нас без остатка отдавать все самое прекрасное, и мы превращаем стебли цветов в зеленую паутину, яд превращаем в мед и пыльцу, из смерти мастерим саму жизнь. Но наше могущество вянет, мы лишаемся крови, лишаемся силы и аромата, если в ночи не чувствуем рядом с собой совершенное тело мужественного красавца вроде тебя. — (Здесь она укусила Протеуса В. за ухо). — Поспеши, вернись туда, откуда ты сейчас пришел, и добудь нам пищу нашу — принеси нам радость и хлеб». Затем вся троица удалилась, плывя под волнами голубого шелка, прикрывающего наготу. Протеус В. вышел и снова двинулся вверх по дороге, ведущей к гостинице «Чопля». Двое Протеусов В. преградили ему путь. Один схватил его за руку: «Быстренько доставай, что у тебя там в карманах, а не то расстанешься с макаронами, которые съел на обед». Протеус В. поначалу ничего не мог уразуметь. (Надо же, подавай им какие-то макароны! — недоумевал он.) «Да вспори ты ему брюхо», — проявил нетерпение Протеус В. «Пусть сам сначала денежки выложит», — удерживал его Протеус В. Протеус В. проворно вывернул карманы. Оказалось, в них нет ни гроша. Правда, на безымянном пальце блеснуло массивное золотое кольцо с камнем. Протеус В. стянул это кольцо с ловкостью заправского фокусника. Так же искусно они сняли с него дубленку. Затем оба Протеуса В. скатились в придорожную канаву, выбрались на противоположную сторону и, пройдя двором пансионата, скрылись в лесу. Протеус В. застыл в оцепенении на самой середине шоссе. Очнулся он от яркого света фар поднимавшегося в гору автобуса. Передняя дверца открылась, и он вошел. На ближайшем же сиденье, сразу за водительским креслом, расположился совершенно похожий на него мужчина. Такая же щетка волос, родинка над левой бровью. «Если мне не изменяет память, вы Протеус В.?» — обратился к нему Протеус В., обрадованный встречей. В том отчаянном положении, в котором он оказался, для него было очень важно встретить хотя бы знакомого, если не друга. «В чем дело, уважаемый? Может, у тебя мало неприятностей? В гостинице имеется пост милиции… Смотри, нарвешься!» Протеус В. весь как-то съежился и повернулся к нахалу спиной. В уши лез тот же назойливый противный голос: «Элеонора, давай, милок, тащи багаж, мы приехали, вот-вот выходить, ты что, в конце концов, ждешь торжественного приглашения — с фанфарами и конной гвардией?» Вокруг раздавались стоны, отрыжки, просьбы и отказы, свист, настойчивые требования и мольбы. Автобус был явно перегружен. Все пассажиры выходили на конечной остановке. Гостиница «Чопля» принимала всех одинаково, чуть снисходительно и свысока, как пожилая сестра милосердия. Ей, гостинице, не было дела до социального статуса пассажиров ночного рейса. Пестрая толпа выплеснулась на асфальт. Сильвия В. заметила выходящего из автобуса мужа и рядом с ним Элеонору с двумя чемоданами. Увидев Сильвию, Протеус В. зарделся и просветлел ликом. «Любовь моя, — обратился он к жене, — вот мы наконец и вместе, после столь долгой разлуки. Нет, не спрашивай, как я доехал! В поезде давка, в автобусе смертоубийство. (К Элеоноре.) Давай, милок, шевелись, отнеси чемоданы в холл, а не то они насквозь промокнут. Поставь и жди. (К жене.) Любовь моя, сердце мое. (Страстно целует ее, прижимает к себе и ласково гладит плечи.) Представь себе, вот снова мы с тобой вдвоем в этом волшебном царстве тишины и мирного уединения. Нам есть что рассказать, мы так много должны еще сказать друг другу!» Они вместе вошли в холл гостиницы, прошли мимо Элеоноры, не обращая на нее ни малейшего внимания. В ее взгляде было отчаяние побитой дворняжки, просящей капельку жалости или участия. В глазах Протеуса В. не было ни того ни другого. Чета проследовала в сто восемнадцатую комнату, и администраторша пожелала им вслед доброй ночи. Элеонора подтянула тяжелые чемоданы к свободному креслу и уселась, еле живая от усталости. За всю дорогу от Бухареста до Предяла у Протеуса В. не было для нее других слов, кроме желчных замечаний и поучений. Он придирался даже к ее манере складывать руки на коленях («Ты сидишь точно крестьянка»). Если она решилась поехать с ним на курорт, то лишь в надежде, что он забудет эту свою воблу, которая изменяет ему на каждом шагу. Она надеялась развеять его печаль и безысходное одиночество. А в результате получился пшик. Грандиозный, чудовищный пшик. Тут к ней подошел Протеус В. «Мадемуазель танцует?» — галантно поинтересовался он. «Только если посоветуете, где можно оставить эти чемоданы. Я слышала, на курортах воруют по-черному», — робко ответила Элеонора. «Нет проблем, мадемуазель, у меня в номере места столько, хоть дрессировкой слонов занимайся, — заявил Протеус В. — Нупи, милая, дай-ка мне ключи от сто восемнадцатого», — крикнул он администраторше. Та бросила ему ключи. Протеус В. отнес чемоданы наверх, сразу вернулся и пригласил Элеонору в зал. Девушка чувствовала себя на восьмом небе. Есть еще на свете порядочные люди, думала она. Все еще может быть, если только веришь в свою звезду. Моя звезда сияет высоко-высоко, и стоит мне поскользнуться, провалиться в очередную яму, она утешит меня новой чудесной сказкой. Удивительно галантный мужчина. Рядом с ними танцевали Протеус В. и Элеонора. Их движения являли совершенство гармонии, а вот Протеус В. и Элеонора только-только начинали подлаживаться друг к другу. Всему, как говорится, свое время. Несколько Протеусов В. напились окончательно, и Элеонора с безразличием принимала их назойливое, не совсем приличное ухаживание. Жизнь, в конце концов, дается всего один раз, да и не ждет она от этой жизни никаких чудес, пропади они пропадом. Из № 118 спустился мужчина, облаченный в зелено-красную полосатую штормовку, Протеус В. На лестнице, в вестибюле, у входа в гостиницу и на автостоянке ему повстречались человек шесть Протеусов В., и он с каждым вежливо поздоровался. Все они ответили на приветствие. «Куда ты в этой болотной одежде, да еще в такой поздний час?» — спросил его Протеус В. «Да вот, решил выйти, подышать», — ответил Протеус В. Он сел в первую же попавшуюся белую машину с самодельным багажником на крыше. Плевать ему, своя это машина или чужая. В эту минуту из гостиницы выбежала Элеонора. На ней явно не было ничего, кроме накинутого в спешке халата. Она остановилась и стала озираться, выискивая, в какую машину он сел. Протеус В. выключил бортовые огни, однако Элеонора успела все-таки его заметить и побежала к нему, крича изо всех сил. Она кричала взаправду, с искренней болью: «Протеус, Протеус, не уезжай! Возьми меня с собой!» Она бежала по мокрому асфальту босая. Обернувшись на крик Элеоноры, Протеус В. заметил в соседнем автомобиле страстно целующуюся пару. Это были Сильвия В. и Протеус В. Муж и жена. Законные супруги. «Какая мерзость», — прошептал, а может быть, просто подумал про себя Протеус В. Он опустил боковое стекло и глубоко вздохнул. В то самое мгновенье, когда Элеоноре оставалось сделать до него последних два шага, он тронулся с места. Ночь поглотила белую машину. Элеонора застыла посреди автостоянки, как печальная картонная кукла.