Как Зюганов не стал президентом

На днях встречался с руководителем могучей организации, называемой Управление делами президента РФ, — знаменитым Пал Палычем Бородиным. Спросил его, чем он будет заниматься, если власть на дворе сменится. Мой собеседник ответил, что никакой смены власти не будет ни при каких обстоятельствах, что никого, кроме Бориса Николаевича, кто мог бы сейчас занять президентское кресло, в природе не существует, а все рейтинги — просто-напросто заказная оплаченная продукция. Такой вот оптимистический ответ. Ощущение, будто дана специальная установка — демонстрировать перед всеми показной безудержный оптимизм. После, однако, мой визави как ни в чем не бывало добавил: мол, без дела в случае чего он не останется — хозяйственные работники всякой власти требуются.

И уж самое забавное: даже Дудаев принялся заигрывать с наследниками Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, заявив, что он лично свой партбилет не сдавал. Так что они с Зюгановым вполне могут встретиться и побеседовать «на партийной основе» (в прежние времена это словосочетание подразумевало — с коньяком) и решить дело, как встарь, в духе соблюдения партийной дисциплины.

Один же из чеченских полевых командиров прямо заявил: «Конечно, нам выгоднее, чтобы победили коммунисты. Это вообще единственные приличные политики в России. Уж с ними-то мы договоримся без больших проблем».

Видно, забыли ребята, кто их депортировал в 1944-м. Память отшибло.

Кстати, и с федеральной стороны в Чечне наблюдается явное покраснение. БТРы разъезжают под красными флагами, а над местами дислокации войск нередко развевается не российский триколор, а все тот же серпастый-молоткастый.

То ли еще будет. Слышно, на швейных фабриках уже сейчас подскочили заказы на красные знамена.

Скверно все это, господа-товарищи. Так скверно, что скверней уж и некуда. На излете горбачевской перестройки мы на мгновение почувствовали себя баловнями истории: как же, именно нам довелось стать свидетелями крушения коммунистического режима, о чем еще недавно никто и помыслить не мог — этот режим казался вечным. И вот возвращаемся в коммунистическое стойло. Да еще как возвращаемся — по собственной доброй воле. Позорище-то какой!

Перспективу представить нетрудно. Вслед за экономическим обвалом, карточками, голодом все пойдет по обычному коммунистическому сценарию: жесткая цензура, репрессии, лагеря… Не потому, что так хочет лично товарищ Зюганов или кто-либо еще (в принципе кто-то из этой братии может такого сценария и не очень желать), — этого объективно потребуют интересы удержания власти. «Социал-демократическая» и вообще вся мягкотелая составляющая мгновенно исчезает из коммунистической правящей верхушки, как будто ее вовсе не было. Помните, как исчезли меньшевики и эсеры вскоре после 1917-го? В отношениях с Западом возобновляется «холодная война», причем такая, которая постоянно грозит перейти в «горячую». (Вот этот-то вариант событий и пытаются сегодня предусмотреть западные, восточноевропейские, прибалтийские политики, которые настаивают на продвижении НАТО на восток.) От Давоса остаются одни воспоминания…

Короче говоря, восстанавливается большевистский режим в худших его проявлениях.

Есть, однако, существенная разница между первым и вторым пришествием большевиков. В первое они захватили власть путем вооруженного переворота. Никто тогда нас — народ — не спрашивал, хотим ли мы их. Более того, выборы в Учредительное собрание ясно показали: не хотим! Наплевали на выборы, разогнали «Учредиловку». И в течение всех 70 лет большевистского правления ни один из них данным вопросом — желанны ли коммунисты для народа? — всерьез не заинтересовался. В самые худшие минуты это для нас служило оправданием: что поделать, против силы не попрешь. Теперь другое. Никакого оправдания у нас уже не будет. Мы сами готовы за ручку привести марксистов-ленинцев во власть.

Вот уж поистине: имеем то, чего заслуживаем.

* * *

В ту пору меня кое-кто упрекал: дескать, сгущаете краски, расписывая опасность возвращения коммунистов во власть. Ну, и далее следовала все та же аргументация: дескать, коммунисты теперь другие и т. д. и т. п. Ни тогда, ни теперь я так не считал и не считаю. Если б были другие, они бы как минимум не таскали на своих шествиях портреты Ленина и Сталина, не уверяли, что никаких таких массовых репрессий при этих людоедах не было. Ну, и многое другое сделали бы, чтобы уж всем раз и навсегда доказать, что они теперь «другие».

А то ведь как получается… В феврале Зюганов выступает в Давосе, стремясь представить себя и своих однопартийцев вполне цивилизованными людьми, этакими красными джентльменами, а чуть раньше, в январе в интервью журналу «Шпигель» доказывает, что разговоры о сталинских репрессиях — это все разговоры, в основном сажали за дело: «В моей родной деревне в то время арестовали двоих, и оба были преступниками. Надо бы точно изучить, кто находился в ГУЛАГах и по каким причинам». Как будто не изучено достаточно. Ни раскаяния, ни покаяния…