Как Зюганов не стал президентом

По логике вещей, по взаимному согласию всех сторон, генерала Лебедя, думаю, необычайно эффективно можно было бы использовать для той миссии, для которой он самим Богом был, возможно, предназначен, — для борьбы с преступностью и самой мерзкой ее частью — коррупцией. Ни до, ни после не было у нас в соответствующих государственных сферах деятелей, кто хотя бы отдаленно мог бы тут — в этом своем потенциале — с ним сравниться. Но — не сложилось. В своем воображении Лебедь, по-видимому, готовил себя к несравненно более важному предназначению, видел себя на гораздо более высоком государственном посту. Это-то и привело к тому, что союз Ельцина с Лебедем, обещавший вроде бы столь многое, причем не только в пределах президентских выборов, распался весьма быстро и весьма драматически.

Все же еще в одном важном деле — не уместившемся в пределах одной только президентской избирательной кампании, вышедшем за ее пределы, хотя и связанном с ней, — Лебедь сыграл ключевую роль. Я имею в виду его роль в чеченском примирении. Об этом речь несколько позже.

Коробка из-под ксерокса

Коржаков советует Чубайсу поменьше мелькать по телевизору

Итак, первый тур позади. Впереди — второй. Все вроде бы движется по накатанным рельсам. Опасаться каких-то обострений политической ситуации как будто нет особых причин. Тем не менее такое обострение происходит.

18 июня на заседании ельцинского Совета избирательной кампании Коржаков обрушился на ведущих деятелей конкурирующей группировки — Чубайса и Филатова, посоветовав им, а также Сатарову и Лившицу (коих на заседании не было) «пореже появляться на телеэкране», поскольку их «не воспринимает народ».

(Такие формулировки — «пореже появляться…», «не воспринимает народ» — приводились в прессе. Сам Коржаков в своих воспоминаниях цитирует свою речь в несколько ином, хотя и близком, виде:

«— Уважаемые господа Чубайс и Филатов! Очень вас прошу и передайте, пожалуйста, своим друзьям Сатарову и Лившицу, чтобы в решающие две недели до выборов вы все вместе преодолели соблазн и не показывали свои физиономии на телеэкране. К сожалению, ваши лица отталкивают потенциальных избирателей президента».

Впрочем, в разных изданиях мемуаров Коржаков приводит разные варианты этой своей речи.)

Вообще-то это было совсем не дело Коржакова — диктовать, кому и как часто выступать по телевидению, по радио, в газетах. Такого рода установки при необходимости мог бы дать, скажем, сам президент, «де-юре» возглавлявший собственный избирательный штаб. Выпад начальника СБП однозначно воспринимался как открытое объявление войны его политическим противникам внутри ельцинского окружения.

Последовавшие вскоре события показали, что это «иду на вы» не было просто угрожающей риторикой. И обострение обстановки не ограничилось узкими пределами Совета избирательной кампании Ельцина.

Лебедь разоблачает «ГКЧП-3»

Еще об одном очаге обострения страна узнала от генерала Лебедя.

Как мы помним, 18 июня Ельцин назначил его секретарем Совета безопасности и своим помощником по национальной безопасности. Генерал сразу же кинулся в бой, стремясь доказать, что не собирается даром есть свой хлеб на новой должности. По-видимому, именно «с подачи» Лебедя Ельцин немедленно отправил в отставку министра обороны Павла Грачева. По слухам, таково было одно из условий, на которых Лебедь соглашался занять новый пост: у него с министром были давние счеты. Правда, сам он говорил об этом более осторожно: «Этот вопрос (об отставке Грачева. — О.М.) был согласован в беседе с президентом. Этот вопрос давно стоял в повестке дня. Данный шаг вытекает из сложившейся ситуации».

Во второй половине дня 18-го новый секретарь СБ провел свою первую пресс-конференцию. Здесь журналистов ожидала настоящая сенсация. Один из корреспондентов в довольно льстивом тоне («в представлении миллионов людей вы — человек конкретного дела») задал генералу вопрос, какие же именно конкретные дела он собирается сделать в ближайшее время — видимо, не предполагая, сколь неожиданным будет ответ. «Я сегодня уже одно конкретное дело решил, — сказал Лебедь. — Круги, близкие к министру обороны, попытались организовать «ГКЧП номер три», волну подняли».

Эту «волну» генерал, по его словам, погасил уже в самом начале, решительно и твердо:

«Прокатился по штабам Московского военного округа и воздушно-десантных войск, добился, я считаю, полнейшей лояльности Вооруженных Сил. Вот конкретное дело — я точно знаю, что никаких смут не будет. Это — вполне конкретное дело…»

И заключил благодушно-ворчливо, как бы про себя: дескать, его назначили-то всего два часа назад, а от него уже конкретных дел требуют.

Реакцией зала были аплодисменты. А как еще следовало реагировать? Действительно, едва заняв должность, человек уже предотвратил смертельную угрозу для страны…