... как журавлиный крик

Чем дальше я вчитывался в его рассуждения, тем больше убеждался, что я наткнулся на золотую жилку, на чистый родник, на… не могу назвать однозначно то, что мы так редко сейчас встречаем в молодых людях. Не хочу утверждать, что среди них нет честных, чистых душ. Несмотря на остервеневшие старания массовой субкультуры, они есть и их не мало. Но в парне, рассуждения которого я читал, было ещё что-то. Вот послушайте: «К высокому стремилась и тётя Злоба. Она тоже хотела надеть белое свадебное платье, платье — цвета радости, оказавшегося цветом смерти. Ей тоже хотелось вырваться из вечных оков своей пустой жизни. И смерть сына ещё раз напомнила ей о том, что она доживает свои последние дни, которые, как и эта недокрашенная стена, пугающе белеют в её глазах». Это о героях рассказа Ю. Буйды «Чарли Чаплин», несимпатичных, забитых жизненными невзгодами, опустившихся до алкоголизма и озлобившихся. Но кактепло о них пишет, как понимает их судьбу и как сопереживает этот ещё школьник!

Внутренняя чистота автора столь светла потому, что сращена с добротой. Его рецензии и эссе свидетельствуют о богатом внутреннем мире и, вне сомнения, о внутренней культуре.

Я часто общаюсь со студентами высших и средних учебных заведений и при этом сплошь и рядом наблюдаю, как по ним «прошлась» школа или семья, оставив всевозможные комплексы и штампы в душах и сознании. Что касается знаний, сейчас лучше об этом не говорить.

Откуда же такая внутренняя свобода и внутренняя культура, пронизывающая все рассуждения Нальбия Кушу? Наверное, от учителей и, без сомнения, от семьи. Мальчик рос, конечно, в прекрасной семье, с добрыми, высоко культурными родителями, причастными к творчеству. Сплошь и рядом это проявляется в самих его сочинениях и рецензиях вместе с любовью и благодарностью к родителям. Рецензия на вышеназванный рассказ Ю. Буйды заканчивается такими словами: «Так давайте не будем молчать, давайте думать не только о себе, давайте всерьёз оглянемся…

… быть благодарными, хотя бы своим родителям, «соучаствовать» в их жизни — наш долг. И тогда, наверное, наши дети не будут присылать нам лишь изредка письма с пожеланием «успехов в труде и счастья в личной жизни». И тогда, может быть, тетя Злоба на — денет белое платье, Петр Федорович докрасит стену…».

В рассказе «Мой город» он пишет: «Мне повезло — у меня прекрасные родители, сестра и прекрасный город».

В духовном мире юноши доброта соседствует с любовью. Здесь не могу себе отказать в одном отступлении от темы. Мне представляется это одним из самых ярких особенностей российского, подчеркиваю — российского, а не только русского, менталитета — выступает любовь. Лучше всех это показал и доказал Лев Толстой. Вот очень характерное переживание его героев, — в данном случае маленького: «Я затих и думал: я люблю няню, няня любит меня, а я люблю Митеньку, а Митенька любит меня и няню. А няню любит Тарас, а я люблю Тараса, и Митенька любит. А Тарас любит меня и няню. А мама любит меня и няню, а няня любит маму, и меня, и папу, и все любят, и всем хорошо». Да, это состояние детской души, но разве не в детстве закладываются все параметры взрослой души.

Я почему-то уверен, что юноша, рассуждения которого рассматриваю в данной статье, в детстве занимался такой милой «арифметикой» любви. Поэтому любовь в разных её проявлениях занимает много места в его размышлениях о литературных героях, о людях и о себе. В эссе «Твои небесные черты» сразу обращаешь внимание на эпиграф из Бунина: «Каждый раз, влюбляясь, я был близок, к самоубийству». Юноша искренне стремится разобраться в любви, как она представлена в двух шедеврах нашей классики: у Бунина в рассказе «Митина любовь» и у Куприна в «Гранатовом браслете». Размышления над трагическим финалом любви двух литературных героев юноша заканчивает так: «… все же останусь при своем понимании: любовь для меня — это жизнь…». Конечно, можно поспорить с ходом его рассуждений, можно доказать, что в трагической любви двух героев авторы хотели отразить и некоторые особенности русского характера, и драму глубокой всепоглощающей любви, но… но есть вопросы, по которым должны быть разные мнения у разных поколений. По возрасту я в три раза старше Нальбйя и потому нахожу в его суждениях и выводах места, с которыми не согласен. Так я мог бы не согласиться и с тем, как он отождествляет свободу и счастье в рецензии на «Луны» Л. Петрушевской. Я бы стал доказывать, что свобода не однолинейно (и не прямолинейно) связана со счастьем, что свобода вещь демоническая и т. д. Но зачем? Есть ценности и увлечения молодости, которые нельзя у неё оспаривать, ибо они принадлежат ей по естественному праву. Более того, отсутствие

этих ценностей и увлечений можно рассматривать признаком социальной болезни молодежи. Кроме того, классика тем и ценна, что каждый раз может быть заново осмысленна.