Как же быть?

— Кап, если хочешь знать, начал свой рассказ Роберт, — был профсоюзным лидером. Ты хоть знаешь, что такое лидер, да ещё профсоюзный? По твоему носу вижу, что не знаешь. Так вот. Кап работал на Восточном побережье, он был моряк, не знаю уж там кто — матрос, боцман, лоцман… Словом, плавал. Потом моряки избрали его в руководство профсоюза. Он был энергичный, оратор хороший, все его любили. Всё выше и выше по профсоюзной лестнице карабкался. В общем, дорос он до казначея всего профсоюза моряков Восточного побережья. Остальные руководители обзавелись домами, машинами, виллами, а он всё там же, где раньше жил, в какой-то хибаре.

И вот однажды начинается забастовка. В разгар сезона. Грузы портятся, у компаний миллионные убытки, вот-вот уступят. Всё дело в том, продержатся моряки ещё неделю или нет, хватит на это денег и профсоюзной кассе или не хватит.

Собирается заседание руководства, Кап докладывает: «Если нужно, и на полторы недели хватит!» Остальные руководители переглядываются, допрашивают: «А если не хватит?.. А можно ли обнажать кассу?..» То да сё. Кап стоит на своём.

Вечером к нему домой приезжает человек. Кап встречает его в передней: в чём дело? Тот начинает разводить бодягу. Кап ему: короче! В конце концов тот прямо говорит, что он от судовладельцев, что у него в портфеле сто тысяч, расписки не нужно, а нужно на следующем заседании сказать руководству профсоюза, что он, Кап, всё проверил, денег на продолжение забастовки не хватит.

Кап не дурак, делает вид, что колеблется, а сам спрашивает: а вдруг другие руководители не согласятся, председатель профсоюза станет сам всё проверять?

Человек усмехается: о них, говорит, беспокоиться нечего, с ними всё в порядке, только он остался.

Вот тогда он этого парня со всеми его тысячами с лестницы спустил, а на следующий день всё своим коллегам на заседании и выложил; «Вы, говорит, продались, предали моряков за тридцать сребреников. Я это дело доведу до всеобщего сведения!» Еле они его упросили не поднимать шум до конца забастовки, чтоб не ставить её под угрозу. Тут Кап уступил: интересы моряков были для него важнее, и он понимал, что скандал в самый напряжённый момент забастовки принесёт вред.

А через два дня касса профсоюза оказалась ограбленной, исчезли наличные деньги, чековые книжки, кассовые книги, отчётности.

Забастовка была сорвана. Началось расследование. И вскоре всё нашлось, но окапалось, что в книгах грубые подделки, подчистки.

Руководство профсоюза обвинило во всём Капа, он-де запускал руку в карман профсоюза, подчищал документы, а когда наступил ответственный момент и потребовались деньги для продолжения забастовку инсценировал ограбление. Сколько Кап ни доказывал стою правоту, ничего не помогло. Тогда он рассказал о попытке подкупить ого, о том, что лидеры продались судовладельцам. Его обвинили в стремлении отомстить, в клевете.

В конце концов он получил три года тюрьмы, его исключили из профсоюза, разорили и без того небогатый дом. Но самым страшным стало для него презрение бывших товарищей. Многие годы потом потратил он, чтобы восстановить справедливость. Стал замкнутым, нелюдимым.

И только два года назад, во время скандального судебного процесса, на котором было разоблачено взяточничество целого ряда профсоюзных лидеров, выплыла и эта история. Из материалов процесса стала ясна полная невиновность Капа.

Но было уже поздно, прошло слишком много лет.

Хотя Кап занимал в «Правдивых вестях» скромный пост, он пользовался непререкаемым авторитетом человека, не знающего компромиссов с совестью…

Таков был рассказ о Капе, услышанный Лори.

Некоторое время они все молчали, потягивая пиво. Потом Роберт решительно отодвинул свой бокал:

— А теперь я расскажу тебе другую историю, про твоего драгоценного Леви…

— Да перестань ты называть его моим! — вскинулся Лори.

— Ну ладно — мой Леви. Не в этом дело, я сейчас тебе расскажу. Я подробно читал досье, У нас, да вообще во всех газетах и на радиостанциях, есть досье на любого известного человека в стране, в городе. Есть у нас оно и на Леви. Как-то вечером надо было это досье подготовить куда-то к отправке, так поверишь, я как роман читал. Пиратский роман.

Твой… прости, мой Леви родился не здесь, в Ливане. Приехал сюда с малюсеньким капитальцем. И начал спекулировать на бирже, играть на бегах. Несколько раз прогорал. Снова поднимался.

И наконец организовал благотворительный фонд для детей, больных полиомиелитом. Но хитрость его заключалась в том, что он не к богачам приходил за деньгами, а к беднякам. Понимаешь, богачи — они народ дошлый. Стали бы выяснять, куда идут деньги, сколько, как распределяются, какая им самим от этого выгода. А бедняки, хотя для них иной раз грош больше, чем для миллионера миллион, дают от сердца. А для детей больных кто не даст?