Как закалялась жесть

Это и был товар, о котором упоминала Елена, — для особого потребителя. Контейнеры, видимо, просто не донесли до кабинета и временно поставили здесь. Так-так, подумал я, быстро закипая. Собачки — они пусть и любят сырое мясо, однако твари неразумные, за них мыслят хозяева. А этот любитель экзотики, как я понял из подслушанных наверху реплик, употребляет самолично. Нас употребляет! Любовников и мужей предприимчивой Купчихи, натурщиков из ее кровавой «студии»… Новый Крамской, блин.

Крамской, кстати, в клетке жил, к тому ж он мертв, спасибо молдавским виноделам. А этот… этот…

Смотрел я на выставленные к продаже головы, и что-то мне вдруг расхотелось торопиться. Так ли уж необходимо покидать особняк до прихода столь примечательного господина? Появилось вдруг острое желание повидаться с ним.

И подумалось мне, что в иных обстоятельствах моя голова, очищенная, как кочан капусты, вполне могла лежать в таком точно контейнере, ожидая, когда чьи-то холеные руки вскроют мою черепную коробку…

Я едва не жахнул кулаком по столу. Мир заволокло красным.

К счастью, сдержался.

Спрятал ключи от подвала в одной из оконных портьер; вернее, в складке широкого, с кисточками, тряпочного держателя. Только потом пополз в сторону прихожей…

81.

Ширяй дремал.

Ширяй — это от фамилии Ширяев. Кликуха ему не нравилась, но есть на свете вещи, которые не выбирают. Дремал он на диванчике в дежурке. Двое остальных были здесь же: один расслабился в кресле, второй на стуле. Скоты! Музон врубили, чаи гоняли с крекерами и чипсами. Байки травили, мудозвоны, хотя — ясно же было сказано: кто-то постоянно должен находиться в прихожей! Скоро пойдут клиенты, а они тут… Рявкнуть, воткнуть клизму? Лень…

Ширяй на секунду приоткрыл глаза и снова закрыл.

И правда, кой хрен суетиться? Вход в дом закрыт. Если кто придет — позвонит. Как работает звонок, уже проверили. И клиент уже был — пока что один-единственный, с самого ранья, едва рассвело. Зато бачков этих блестящих вывез — почти весь свой автофургончик загрузил. Смешная была у него тачка, почти антикварный «москвич-каблук» с несуразным таким кузовом. Наверное, чтоб никто на дороге не цеплялся. Вроде того, как некоторые крутые бандюки на «копейках» ездят: мол, скромные мы. Вадим со своей девчонкой называли этого мужика «посредником», промеж себя, конечно. Посредник, так посредник. Ширяй не лез с расспросами — сами расскажут, куда денутся…

Кстати, у Елены с «посредником» любопытный получился разговор, Ширяй услышал охвостье, когда те из кабинета в прихожую вышли.

— Все-таки я беспокоюсь насчет безопасности, — сказала Елена. — Как-то у Виктора Антоновича все слишком быстро, с наскоку. По-гусарски как-то.

— Виктор Антоныч, уважаемая, профессионал как раз по вопросам безопасности, — ответил посредник. И добавил со странной интонацией: — Он на этом деле собаку съел .

Елена остановилась, будто споткнулась. Потом начала ржать, хотя мужик как был, так и оставался серьезным.

— Лишь бы хвостом не подавился… — сказала она, словно возразила. — А то было дело, да собака съела.

— Были крошки, да сожрали кошки… А вы начитаны, барышня. Кстати, Виктор Антонович специально просил вам передать, что он не из тех, кто путает мясо и мясника. Не знаю и знать не хочу, что это означает, мое дело передать. — Гость поцеловал Елене руку и удалился, взглянув на Ширяя, как на урну для плевков…

Короче, в этом доме происходило нечто интригующе серьезное, пусть и небезопасное. Балакирев так и сказал, когда высвистывал их ночью: мол, золотое дно, пацаны; хотя, до сих пор не посвятил своих товарищей в детали. И что находится внутри контейнеров, Ширяй не знал. Темнил Балакирев, темнил…