Как закалялась сталь - 2057. Том 2

Значит, мы умеем делать отверстия в рукояти, по желанию хозяина. Тогда, может мы вообще умеем трансформироваться… например, в копье. Марат напрягся, представляя вместо топора в руке — копье. Даже зажмурился. Ага, бежим и падаем, размечтался, ты бы еще автомат Калашникова попытался вообразить, с подсумком на три магазина.

Придется довольствоваться просто топором. С дырочкой в топорище.

Марат считал себя коммунистом и профессиональным революционером. То есть — большевиком. Он так и называл себя — большевик. Жалко, что это прозвище к нему не прилипло. Ну да и ладно…

Клятву в своей жизни он давал всего один раз. Эта клятва, данная девятилетним пацаненком, перед лицом своих товарищей, перед Красным знаменем, перед людьми и ветеранами, прошедшими ад и преисподнюю — до сих пор горела в его памяти так же свежо, как будто это случилось вчера. Что это было? — он не знал. Может быть просто переволновался тогда.

Однако через пять лет молодой человек единственный подал заявление на вступление в комсомол.

Он усмехнулся. Это воспоминание он тоже отчетливо помнил. Как мялась учительница, объясняя четырнадцатилетнему пареньку, что это же была просто формальность. Страна тогда шла на сближение с Китаем, где руководила коммунистическая партия. Сверху пришло распоряжение — организовать первичные пионерские и комсомольские организации. В некоторых школах. Просто для видимости, для того чтобы отчитаться и дать новость в средства массовой информации. На самом же деле — не более чем пыль в глаза китайским товарищам и партнерам.

Может тогда и началась его борьба? Пока еще неосознанно, но он продолжал горячо любить свою давно не существующую Родину. Продолжал жить, учиться и (главное!) — бороться, как завещал великий Ленин. Вступил в ряды коммунистической партии России, откуда его потом изгнали. Как и всех его друзей-товарищей на тот момент времени. За излишнюю радикальность.

Глава 5

Дальше была учеба. Он учился всю жизнь, и продолжал учиться. Учился понимать женщин, людей, законы природы, логики и диалектики. Учился строить дома и выращивать картошку. Стрелять из винтовки и пистолета, далеко и точно бросать гранату. Учился водить любую технику, хотя не доверял ей. Учился разжигать костер в ливень одной спичкой. Изготавливать бутылки с зажигательной смесью, которую не потушить из любого огнетушителя. Прилежно изучал, и как мог — практиковался в уличной и партизанской войне. Мог днями сидеть, замерев на одном месте, дожидаясь нужного человека. Запоем читал воспоминания фронтовиков, красных партизан, кубинских революционеров, мемуары настоящих большевиков, которые вдвоем могли взять под контроль миллионный город. Он прилежно, долгими часами и годами выращивал, ковал и оттачивал себя — как непобедимое оружие Революции.

Друзей, понятное дело, у него было немного, но это были не те друзья, с которыми удобно провести выходные под пивко и закуску.

Зато врагов было — хоть отбавляй. Настоящих, сильных и могущественных врагов, которые знали — как его зовут, что он может, и что хочет. Они, его враги, при первой же возможности постарались бы уничтожить его. Как и он их. Прямо и физически.

Человека оценивают по друзьям. Но если хочешь узнать, что он на самом деле — посмотри на его врагов.

— Мда, — сказал Марат, взглянув на свое положение со стороны. — Расскажи кому — засмеют…

Эти ящерицы не были ему врагами. Они были просто препятствия на пути. А он в своей жизни преодолел столько препятствий, что эти твари внизу с ужасом бы разбежались, просто осознав — кого они загнали в тупик, на дерево. Потому что товарища Маузера нельзя было загонять в тупик. Во всех случаях это означало смертельную опасность для того, кто умудрился это сделать…

В глубине леса раздался шум, потом треск. Ящеры внизу забеспокоились, засвистели на все лады, а потом побежали, только когтистые пятки засверкали. Марат слышал, как приближается что-то большое. Пока не видно сквозь листву, но явно здоровое. Черт побери, огромное, просто титаническое, дерево даже подрагивает… Ветви, скрывающие Марата, внезапно раздвинулись, и он увидел в трех метрах от себя здоровенную голову, размером с малолитражку, и зубы у этой головы были, сантиметров по пятнадцать, не зубы, а моржовые бивни, натуральные.

Голова с зубами рванулась к куску мяса, сидевшему на ветках дерева. Ящер, не смотря на свои размеры — прыгнул.

— Твою мать, — выругался Марат, и автоматическим движением метнул топор. Тот сверкающим кругом вошел прямо в пасть. Ящер, казалось, чуть поперхнулся и не допрыгнул буквально несколько сантиметров. Через секунду Марат был уже еще на два метра выше своего первоначального убежища. Дерево ходило ходуном, но держаться можно.