Как выжить и победить в Афгане

Огромный материк под названием «Советский Союз», возникший в начале ХХ века и сыгравший существенную роль в истории человечества, причем настолько существенную, что будущие историки, несомненно, весь ХХ век будут рассматривать как век Советского Союза. Ни исследованием причин, ни оценками произошедших явлений мы здесь заниматься не будем – надеемся, что будущие историки в них разберутся. Мы же, возможно, поможем им россыпью богатого фактологического биографического материала. Эти россыпи – «душ золотые россыпи» – представляют собой оборванные на взлете молодые жизни последних «атлантов», последнего поколения, сформированного советской «Атлантидой».

Авторы-составители этой книги уже много лет занимаются выпуском многотомной Книги Памяти солдат и офицеров соединений и частей специального назначения, погибших в Афганистане в 1979-1988 годах. Собирая и как бы воскрешая из небытия портреты-характеристики этих «атлантов», склеивая их из сохранившихся биографических и документальных свидетельств, писем, воспоминаний родственников, друзей и сослуживцев, из фотоснимков, стихов и песен, мы почувствовали, что «воскресшие» всем своим молодцеватым десантным строем, ясным взором и без преувеличения золотым блеском душ «не довольствуются» ритуально-траурной ролью очерков-эпитафий. Они, оставленные границе эпохи, которая назовется «перестройкой», в отличие от своих сверстников, ушедших в новые времена и живущих сегодня совсем другой жизнью, являют собой некий феномен чистого продукта эпохи.

Так возник замысел этой книги. Не слишком оригинальное название «Последние из СССР», ассоциативно напоминающее «Последний из могикан», все же близко подходит к нашему замыслу: да, в наших руках находится прямое свидетельство «исчезнувшей цивилизации». Уникальнейшее свидетельство. Со всеми нами, со страной, с миром произошли разительные перемены, в которых афганская война (официально: «введение в Афганистан Ограниченного контингента советских войск») была пусть и не главным (определяющим) эпизодом, тем не менее именно момент ее окончания, снимок последнего бронетранспортера, возвращающегося «из-за речки» по мосту с радостными солдатами и развевающимся красным знаменем, стал неким символом границы эпох.

Возвращающиеся на броне солдаты въехали уже в другую страну, не в ту, которая их направила исполнять «интернациональный долг». Им еще предстояло пройти шок «афганского синдрома» и курс «шоковой терапии», в результате которых (да и в силу возраста) они уже другие, не те «воины-интернационалисты» – уже не «чистый продукт» той эпохи. А те их сверстники, оставшиеся «за речкой» вечно молодыми (вернее, возвратившиеся в свой Союз раньше – в «черных тюльпанах»), застыли перед вечностью, как мамонты, вмерзшие в толщу исторического льда.

Мы их уважительно пакуем в мраморно-гранитные обелиски, экспонируем за стеклами музейных витрин, тиражируем на страницах книг памяти, но остается что-то недоговоренное, недоосмысленное, недочувствованное, недолюбленное… Из-под глянцево-холодных граней памятников, сквозь равнодушную прозрачность музейного стекла глядят на нас изумительной искренности глаза советских мальчиков и словно укоряют в чем-то. Да, трудно принять этот укор, но и не менее трудно избавиться от него. Ведь эти мальчики – наше детство и юность. Большинство взрослого социально и духовно активного населения сегодняшней России и стран СНГ – оттуда родом, из той «Атлантиды». И не то чтоб глаза тех мальчиков корят нас в забывчивости, – нет, не о том они, не о личной памяти.

И не они задают вопросы. Это мы – мальчики, вглядываясь в родные лица остановившихся в вечности друзей, вдруг с беспокойством безвозвратной утраты, с ощущением словно по нашей вине совершенного предательства начинаем остро чувствовать прошедшие в нас болезненные изменения и как бы виноватиться перед ними, перед их незамутненной праведностью.

* * *

Никуда не уйти от извечного, еще давними предками установленного правила: о мертвых хорошо или ничего. Разумеется, и наш разговор его не нарушит. Но в ответ на возможную хотя бы и косвенно-молчаливую ссылку на это правило, буде такая возникнет у нашего читателя, скажем со всей определенностью: не мы собирали этот материал. Война сделала такой социологический срез поколения и конкретного времени, какой вряд ли доступен иными методами. Правда, у могил под ружейные залпы прощания часто повторялись слова: «Смерть выбирает лучших». Но это, конечно, извинительное преувеличение. Да оно и не мыслится таковым в эмоциональной атмосфере похорон. Перед лицом небытия каждая человеческая жизнь предстает во всем великолепии неисчерпаемо-чудесного творения, что было бы кощунственным сравнивать чьи-то достоинства или недостатки.