Как вылететь из Академии за...

— Тишина! — рявкнул я и упал в кресло. Я сидел, слегка покачиваясь и напряженно думал.. — Маги покинули Иез много столетий назад! Мерлин был последним. Вот зря я согласился! Можно было взять кого-нибудь с улицы. Без способностей! Читать научится — спасибо Академии. Бред какой-то. Так не должно было быть. Литаниэль! Убери свою указку! Я тебе сейчас в глаз воткну!

— Я просто решил проверить. Чтобы убедиться наверняка! — засопел гордый эльф, пряча магией, похожую на рог единорога указку.

— Ну может всё не так плохо, господин ректор, — тихо заметил Баль, осторожно наклоняясь над телом. — Мои плетения были настроены именно на мага… Я ещё никогда не ошибался… Не понимаю, почему она в таком состоянии… Я могу накинуть лечащее плетение, помочь Агате… Но исцелить не смогу.

Ну сделай же хоть что-нибудь. Нельзя же так! Просто смотреть, как кто-то умирает.

— Её нужно отнести в лекарское крыло — спокойно произнес Баль, пока остальные стояли молча. — А я пока закрою портал, и всё перепроверю ещё раз.

— Я не понесу! — тут же отозвался Вальдер — Её по кускам девки разберут. Как только я сделаю пару шагов из кабинета! Извините, то я не по тем делам. Я серьезно… А вдруг ее нельзя переносить?

— Я тоже не понесу! — категорично заявил Фиэр, косясь на Ирису. — Но я могу попробовать её перенести через портал! Мало ли, какие там повреждения. А еще… еще я крови боюсь… Вот честно… Меня мутит…

— Никаких больше порталов! — рявкнул я, чувствуя ответственность за происходящее. — Полюбуйтесь на ваши порталы!

— Её нужно отнести! — высказался Литаниэль. — Но я не донесу. Тем более, если она умрет на моих руках, то по эльфийской традиции, я должен взять обет молчания на триста лет, чтобы умилостивить богиню жизни.

— Если ты сейчас не замолчишь, то я принесу жертву твоей богине! Интересно, оценит ли она бусы из твоих зубов? — процедил я, злясь неимоверно.

— Нет, богиня жизни принимает дары только от посвященных! Лучшие эльфийские маги выращивают для нее цветы! — задушевно начал Литаниэль, снова ностальгируя по своей малой эльфийской родине.

— Цветы научились выращивать, думаю, с зубами справятся! — огрызнулся я, понимая, что злюсь на них. Люди не любят своих ошибок. Они стараются уничтожить их, и даже память о них. Им проще уничтожить ошибки, чем вынести уроки. Когда человек пытается забыть о своих ошибках, он забывает и уроки.

— Хорошо, — выдохнул я, склоняясь над телом. Мне даже страшно к нему прикасаться. — Но я вам еще припомню. Агата, идёшь со мной.

— Бессмысленно, — негромко отозвалась она, пока мы шли по коридору. — Девочка — не жилец, даже мои снадобья не помогут, Дэлион. Она обречена.

— Послушай, Агата. Еще одно такое слово, и это будет твое последнее слово, которое ты сказала в стенах Академии. Я думал, что целители будут сражаться за жизнь до конца. Почему-то считал, что они борются за каждый вдох.

— Я просто предупредила, — нервно отозвалась Агата. — Просто предупредила. И я не вижу в этом ничего плохого! Мы, целители, видим смерть очень часто… Просто для нас это — обычное дело. Я и ученикам об этом говорю. Если мы будем пропускать сквозь себя каждую смерть, то, поверьте, уважаемый ректор, в следующий раз будет недобор на факультете целителей.

Какая же она легкая… Такая хрупкая и невесомая. Интересно, почему сейчас я думаю именно об этом. И платье на ней было красивое… Кто она? Сколько ей лет? Почему я мысленно задаю эти вопросы и пытаюсь придумать ответы. А может быть, она была счастлива до того момента, пока наша магия не дернула ее… А вдруг это — действительно наша вина? Моя вина? Я мог бы проверить расчеты еще раз. Мог бы дать дополнительную силу заклинаниям. Демоническая магия намного сильнее обычной. Мне же ничего не стоило… А ей стоило жизни. Надо было подстраховать ее заклинанием… Надо было… Какие неприятные слова. Может, мой отец тоже постоянно повторял их мысленно, думая о маме… А вдруг, если бы отец тогда был был рядом с ней. Если бы смог ее спасти… Не знаю как, но смог бы… Я бы тогда обнимал ее. А она обнимала бы меня… Я бы никогда бы не рос один, спрятанный от любопытных глаз, вдалеке от всего мира, не был бы живым напоминанием для отца. Я знал, что он меня любит, что гордится моими успехами, но при этом я был живым напоминанием о маме… Отец писал, что хотел бы меня увидеть, но я так похож на мою мать, что у него разрывается сердце. Разбитое сердце Императора Демонов, чей сын живет под охраной, ни в чем не нуждается, но чувствует себя очень одиноким. И лишь иногда, во сне, я видел что-то, что заставляло мое сердце ликовать от радости. Только во сне у меня были мама и папа. Только во сне, у меня была семья.

— Господин ректор, господин Ректор, ГОСПОДИН РЕКТОР!”!!! — наконец услышал я, чувствуя, как Агата трясет меня за плечо. — Господин Ректор, я сделала всё, что могла, она протянет пару часов. Даже если бы мой магический резерв был полон, я бы не смогла залечить все увечья. Мне жаль. Думайте обо мне, что хотите…