Как вылечить все. Параллельная медицина. Научный подход

– С Париным, кстати, была веселая история, – вспоминает своего начальника Карданов. – Сидит наш новый директор института в своем кабинете, открывается дверь, и входит человек: «Товарищ директор! Я начальник охраны. Но мне жить негде». Парин поднимает голову и видит перед собой того самого следователя, который избивал его на допросах. Вот такая у вас страна… В паринском институте я поработал два года. Обезьян-космонавтов оперировал. Поначалу все шло хорошо. А потом началось то, что моей аристократической душе претило… Кто-то работает, а кому-то пряники. Почему? «А у нее папа был вместе с Брежневым на Малой земле». Итить твою мать! Посмотрел я на это и ушел. Ушел недалеко, в очередной ящик – гипербарическая медицина, подводные дела. Мы разрабатывали режимы сверхбыстрых погружений. Сделали блестящую серию, я сам ходил в подлодке на большие глубины, были прекрасные результаты. И опять повторилась та же история. Приходит большой начальник и говорит: давай все данные по экспериментам, мне на докторскую не хватает, а ты себе потом сделаешь… Подошел бы он ко мне по-человечески, сказал: мол, для пользы нашего института мне надо быть доктором наук, тогда я смогу выбивать больше фондов, войди в мое положение… я бы понял. А так я просто вечером собрал все полученные результаты, сложил в одну кучу на снегу, облил спиртом и поджег. И уволился. А чтобы не сдохнуть с голоду, устроился в одну подпольную еврейскую артель. Это было такое время… Вам знакомы понятия «я в подаче» и «я в отказе»? Нет?

– Напомните. Я тогда еще маленький был.

– Когда евреи в массовом порядке покидали вашу благословенную советскую родину, они сначала подавали документы – на паспорт и визу. Ведь тогда существовало такое дикое явление, как виза на выезд из страны. И пока человек «в подаче», его сначала выгоняют из партии, потом с работы, соответственно жить не на что. А потом ему приходит отказ в выезде. Потому и спрашивали с горькой иронией: «Ты еще в подаче или уже отказе?» Ну, и, чтобы не сдохнуть, отказные евреи открыли подпольный «университет». Это было своего рода репетиторство. Абитуриентов готовили к поступлению, учили отвечать экзаменационной комиссии – в том числе и на подлые вопросы, которые практиковали, чтобы отсеять того, кого нужно отсеять по пятому пункту. Например, такой вопрос: сколько зубов у крокодила? Не знаешь? Два! Между тем в школьном учебнике зоологии этого нет. А ответить надо было так: нечетное число. У млекопитающих четное, потому что нижние зубы ложатся на верхние, а у крокодила нижние зубы ложатся в промежутки между верхними и потому нижних на один больше. Вот к таким подлянкам мы ребят тоже готовили.

У меня было по 30–40 учеников, и я зарабатывал за неделю столько, сколько директор моего ИМБП в месяц. Работать мне было не нужно, но так как за тунеядство сажали, я числился инженером-теплотехниом на птицефабрике и жил в свое удовольствие. Однако всему приходит конец. Нескольким членам нашего «университета» неожиданно позволили уехать, из преподавателей биологии я остался один, и на меня свалилось целых три комплекта групп. Это был кошмар! А к тому времени СССР уже трещал и разваливался, что было ясно всем думающим людям. И все хотели только одного – чтобы развалился он без большой крови. Горбачев в этом смысле вполне оправдал надежды: спустил СССР в унитаз аккуратно. Эта новая эра стала новой и для меня. Я мог уйти в политику, как многое тогда, и слава богу, что не ушел. А ушел в целительство.

То, чем сейчас занимается Карданов, сложилось, как из лоскутов, из каких-то мелочей, обрывков воспоминаний и того огромного запаса знаний, который у Беслана к тому времени накопился в медицине, биологии, физике, которой он всегда увлекался. Причем толчком, чтобы рыть в том или ином направлении, могла стать случайная встреча или разговор.

– Ну, например, собирается группа врачей и обсуждают странный феномен: если лекарство дать в таблетке, будет эффект небольшой и коротенький, если в виде укола поставить, эффект будет чуть больше, а если развести и в нос закапать, эффект будет гораздо больше и дольше. Почему? Никто не в курсе. Я заинтересовался этим вопросом, стал думать. И понял, что у меня не хватает кое-каких знаний. Денег у меня о ту пору было много – заработал на репетиторстве, времени тоже полно, и я устроился со всеми своими образованиями в один институт простым лаборантом с зарплатой в 72 рубля 50 копеек – нужно было набраться кое-какого практического опыта. Тогда по старой советской памяти всю профессуру и доцентов еще гоняли территорию мести и только меня не гоняли, потому что я всех посылал, и никто мне ничего не мог сделать: а что сделаешь с простым лаборантом? Поэтому я спокойно мыл свои пробирки и набирался практического опыта в химии. И именно там у меня пошли первые вылеченные пациенты.

– Что ж вы там поняли? И как пришла основная идея?