Как вычислить попаданку, или Ректор на замену

— П-проходите, п-п-пожалуйста, — на сцену вновь вышел милейший парень. Он ничуть не был похож на того уверенного мужчину, который язвил мне в коридоре и провожал к целительнице. Лишь только глаза, поблёскивающие коварством из-за линз очков, были прежними.

Старосты застыли в дверях, и мне пришлось брать всё в свои руки. Первой сделала шаг вперёд, первой отодвинула стул и первой же опустилась на него. И всё это под пристальным взглядом смеющихся глаз.

Наверняка, всем стало стыдно, и они последовали моему примеру. Воцарилось неловкое молчание, которое господин ректор прерывать не торопился. Он всё ещё смотрел на меня.

Что, ждёт, что и заговорю первой? Ну уж нет, такой вольности я себе не позволю, даже если язык так и чешется узнать суть сбора. Я же не любопытная, как говорит Милка, хотя она и не знает, причину моей сдержанности. А девиз довольно прост: меньше знаешь — крепче спишь. Попав в этот мир, я зарубила себе на носу, что веду себя, как мышка, никуда не лезу и ни во что не вмешиваюсь. Глядишь, так и проживу долгую и, желательно, счастливую жизнь.

— Д-дорогие ребята, я собрал вас,- наконец начал мужчина, убедившись, что уже достаточно всех напугал и заинтриговал. — Потому что хотел бы познакомиться поближе.

«Насколько близко?» — колко подумала я и тут же себя одёрнула. Эх, Лета, что-то сарказм из тебя сегодня так и фонтанирует. Угомонись уже.

Я скривилась от собственных мыслей, за что тут же получила вопрос:

— Виолетта, вам снова плохо? — о, и столько ядовитой сладости прозвучало в голосе, что я тут же подобралась.

— Нет, благодарю, всё хорошо, — настоящая волна смущения прокатилась от макушки до самых кончиков пальцев. Он так странно выделил слово «снова», что у меня закрылась мысль, будто он точно знал, что в лазарет я ходила совсем не по причине собственного недомогания.

— Это хорошо, — промурлыкал притворщик и продолжил: — Так вот, я хотел бы…

Он не закончил фразу, намеренно, зуб даю. А потом спохватился и закудахтал, словно радушная хозяйка:

— Что же вы, пейте чай. Кушайте, угощайтесь.

Студенты, даром, что лучшие на курсах, оторванными от интриг высоких господ не были, а потому потянулись к чашкам, сделав вид, что только и ждали разрешения монаршей особы. Я не стала исключением. Хватит уже сегодня выделяться, надо быть такой же, как и все.

Ректор смотрел за всеми внимательно, я бы сказала — с маниакальным ожиданием чего-то.

Что-то тут не так. Чашку к губам я поднесла, и даже сделала вид, что отхлебнула, вот только на самом деле пить не стала. Интуиция буквально вопила о грандиозной подставе. И не ошиблась.

Нет, сразу ничего такого не произошло, но когда спустя минут пять самый большой скромник, из которого и в былые времена трудно выудить хоть слово, помимо лекций, первым потянулся за печеньем и с бесстрашием произнёс:

— Так что вы хотите знать, господин ректор? Спрашивайте, я к вашим услугам! — тут я точно уверилась — в чае было что-то более забористое, чем обычная заварка.

Украдкой взглянула на остальных ребят, они тоже растеряли стеснительность, и воззрились на магистра самыми преданными взглядами.

Сердце ухнуло куда-то в пятки, и я уже хотела опустить голову, но вовремя спохватилась. Нужно вести себя как все. Пришлось понадеяться, что в этот раз отсутствующее актёрское мастерство наконец-то проснётся, потому что от него сейчас зависело слишком многое.

Последовала общему примеру и посмотрела на мужчину. На его губах блуждала довольная улыбка, и спустя мгновение, убедившись, что все его внимательно слушают, я в том числе, заговорил:

— Мне бы хотелось знать всё о ваших преподавателях. Желательно, самые грязные секреты, — озноб прокатился по позвоночнику, замерев где-то в районе копчика. М-да, именно на наши филейные части сейчас и свалились проблемы.

Никто вопросу не удивился, наоборот — принялись наперебой выдавать всё, как на духу. И про редкие загулы профессора Зэйна, и про несправедливость прежнего ректора, и про любвеобильность магистра по магическим плетениям. И если сначала Хэйда воодушевил энтузиазм студентов, то уже через пару минут он стал кривиться, словно никто не сказал ему именно того, что он ждал.

А когда старосты выдохлись, мужчина неожиданно обратился ко мне:

— А что вы скажите, Эсман?

Я надеялась, что меня пронесёт? Зря!

— Я, эм, у нас, эм,- голос подводил, а ладони вспотели. — Магистр Шорист воскрешает мышей.

Брови мужчины взметнулись вверх, да что там, все ребята посмотрели на меняю, как на умалишённую. Мол, и это, по-твоему, секрет? Пришлось реабилитироваться:

— Да, он их сначала убивает, а потом воскрешает, у него целая коллекция в лаборатории, — попыталась улыбнуться сведёнными губами и даже палец вверх подняла, чтобы придать значимости своим словам.

Магистр Хэйд удручённо качнул головой, потёр переносицу пальцами, но не сдался.

— Хорошо, а про студентов что-то сказать можете? Не замечали за кем-то, хм, странностей?

Бах! И сердце не просто ухнуло вниз, оно вовсе остановилось на мгновение, чтобы потом с силой ударить в рёбра.