Как вы мне все надоели !

- Сейчас нас оттеснят в угол между каретным сараем и лестницей, шепнул Дедуля. - Стражники алебардами коридорчик выгородят, мы по двое в этом коридорчике выстроимся и пойдем в галерею - ожидать. А в галерее... Ох! Гляди - эшафот!

- Плаха и две корзины... - шепнул в другое ухо Малыш. - Значит, сегодня!.. Опоздали мы...

- И ювелир опоздал... - тупо пробормотал Жилло. Действительно, они заявились в замок ни свет ли заря, чтобы пробраться вместе с бурной толпой всевозможных обиженных, а ювелир, скорее всего, сейчас еще только завтракать собирается. Выходит, все - зря... Выходит, все - напрасно.

- Ты, вожак, нос не вешай, - шепотом же прикрикнул на него Дедуля. Граф твой еще при голове. Мало ли что случится, пока его досюда доведут. Ступай-ка ты лучше за нами потихоньку...

Действительно - братцы-воришки уже неплохо ориентировались в Коронном замке. Протащили они Жилло какими-то закоулками и вывели, к великому его удивлению, на деревянную галерею, как раз над той каменной, где ждали своей очереди просители.

- Пока вроде никто головы рубить не собирается, - сказал Малыш. - А то бы уже вовсю галдели!

- А это что значит? - и Жилло показал пальцем на Девичью башню. Оттуда выводили вышивальщиц. Стражники поставили их длинным рядом вдоль перил, как раз чтобы им хорошо был виден эшафот, и Жилло заметил, что красавица-соколица его разлюбезная стоит особо. Пригляделся - а у нее руки за спиной связаны, и с каждого бока - по два стражника. Смотрит она в пол, и лицо - краше в гроб кладут.

- Что-то сейчас начнется. Ты, вожак, погоди дергаться, вниз мы тебя все равно не пустим, - хмуро прикрикнул на Жилло Дедуля. - Надо же...

- Равноправная Дума на балкон выходит, - сообщил Малыш.

- Вся? - нехорошим голосом спросил Жилло. Он хотел видеть в лицо всех, кто послал на смерть графа Иво оф Дундаг, который и всего-то хотел в университете учиться. Он хотел запомнить навеки эти образины до единой. Все вместе и каждую по отдельности.

- Да ты что? Делать им нечего - всей командой на эшафот любоваться... Человек пять, может, будут присутствовать, раз уж без них нельзя вершить правосудие... Ошибся - шесть.

- Сколько их всего?

- А леший разберет! Понимаешь, Жилло, списка нам никто не показывал. Кое-кого, кто почаще в городе бывает, мы знаем в лицо. А когда они торжественно идут строем в белых мантиях, тогда хрен их сосчитаешь - все, мерзавцы, одинаковые!

- Этих шестерых знаешь? - не унимался Жилло, потому что молчать сейчас - это было выше его сил.

- Вон тот, впереди, который помоложе - Уго Ринуж. А в дверях остался стоять Исидор Талс. Во-он та старая рухлядь! Он, наверно, и сам уже забыл, сколько ему лет.

Жилло вспомнил - что-то этакое про Талса и лекарь говорил. Напряг он зрение. Да, старик стариком, волосы под парик упрятаны, как полагается, и мантия широченная все как есть скрывает. С пузом он или сухой сморчок поди разбери, мантия-то поверх шитого золотом кафтана, а полы кафтана торчат наподобие короткой юбки. Одни рукава с обшлагами из прорезей вылезают. Одно ясно - росту этот Исидор Талс невысокого. Все сидят, а он стоит - и все равно он их ненамного выше.

Отрекомендовал Дедуля и прочих четверых. Так получалось, что каждый из них уже лет шестьдесят командует равноправным населением. Как можно столько прожить - Дедуля объяснить не мог и не пытался. Однако был в этом и свой резон - за долгие годы Равноправная Дума усвоила, что к чему в подвластном государстве, кто умный, а кто - дурак, и иногда очень даже мудро управлялась, опираясь именно на дураков.

А тем временем двор Коронного замка стал заполняться народом. Очевидно, о казни объявили в Кульдиге - и, как сообразил Жилло, все бездельники, страдающие любопытством, не поленились вскарабкаться на холм ради бесплатного и нравоучительного развлечения.

- Ага, не то что бесплатного, а даже полезного в хозяйстве развлечения, - едко поправил его Дедуля. - При выходе зрителям вручаются мешочки с булками и салом. Дума же обещала, что равноправный народ голодным не останется! Ну, вот и держит слово.

Толпа обжала эшафот. От высокого крыльца к нему вел настил. Вдоль настила выстроились даже не стражники - красномундирные гвардейцы. И вот двери открылись.

Первой вывели принцессу Амору.

Шла она в обычном коричневато-сером платьице вышивальщицы, в простеньком чепце, из-под которого выбились на лоб две легкие прядки. Как тогда, в башне, упрямо был сжат маленький рот. Шла уверенно, глядела прямо перед собой - на плаху и две корзинки. Сзади ее придерживали за связанные руки два стражника - здоровые дядьки, на них бы пахать впору...