Как все было

Когда песня кончилась, я посмотрел на Джилиан: она стояла с таким… отвлеченным, что ли, выражением на лице, как будто оставила что-то жариться на плите, но не важно, пусть подгорит, не все ли равно. Она опять не сказала ничего, и меня это, само собой, немного задело. Ей-богу, я, например, нашел бы, что сказать про одну из ее самых любимых песен.

– Я еще раз поставлю

Плакучая ива плачет по мне Птицы ночные щебечут во сне Мне так горько так одиноко

– Ну, что ты все-таки про эту песню думаешь?

– Думаю, – ответила она, – что автор упивается тошнотворной жалостью к себе, несчастненькому.

– А по-твоему как? – заорал я. – По-твоему как? Не то чтобы вдрызг пьян. Просто пьян.

МАДАМ УАЙЕТТ: Я хочу заметить вот что. Говорят, то или это, мол, подтверждается статистикой. Ну, верно, подтверждается. Но на мой взгляд, опасно всякое время. Я повидала много разных браков, долгих, коротких, английских, французских. Опасный срок – семь лет, кто спорит. Но и семь месяцев – тоже опасный срок.

Одну вещь я не могла рассказать своей дочери. Через год после того, как я вышла за Гордона, у меня был роман. К тому, как мы с ним жили, это не имело никакого отношения, мы любили друг друга. Но все-таки у меня произошел мимолетный романчик. Я слышу, вы говорите: «Ах, как это по-французски». О-ла-ла! Не так уж и по-французски. Одна моя приятельница, англичанка, завела роман –через полтора месяца после свадьбы. И тут нечему особен– ' но удивляться. Можно быть счастливой и в то же время чувствовать, что ты в ловушке. Можно чувствовать себя под зашитой и одновременно паниковать, это старо как мир. В определенном смысле самое опасное время– это начало замужней жизни, потому что – как это сказать? – сердце размягчается. L'appetit vient en mangeant. [48] Когда человек влюблен, ему легче влюбиться. Ах, я, конечно, не собираюсь состязаться с Шамфором, вы же понимаете, это просто мое наблюдение. Некоторые думают, что тут все дело в сексе, кто-то плохо выполняет свой супружеский долг, но я считаю, причина не в этом. Дело в сердце. Сердце размягчено, а это опасно.

Вы понимаете, почему я не могу сказать этого дочери? Ах, Джилиан, я тебя вполне понимаю. У меня у самой был роман на стороне, когда я только год была замужем за твоим отцом. Это нормальная вещь. Я не могу обрекать ее на рабство. Я этого эпизода не стыжусь и не вижу нужды держать его в секрете, но если я расскажу, ей это принесет вред. Она должна найти собственную дорогу, нельзя, чтобы она вообразила, будто не может иначе, потому что это у нее наследственное от матери. Я ни за что не хочу отдавать ее в рабство этому знанию.

И поэтому я только говорю ей:

– Опасно всякое время.

Разумеется, я сразу поняла, что это Оливер.

ДЖИЛИАН: Он сказал: Пожалуйста, не уходи еще пока от меня. А то подумают, что я импотент.

Он сказал: Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить.

Он сказал: Если застану Оливера в этом доме, сверну ему башку, к чертовой матери.

Он сказал: Пусти меня к себе.

Он сказал: В наши дни убить кого-нибудь стоит гроши. Эту сферу инфляция не затронула. Законы рынка.

Он сказал: Я по-настоящему живой только с тех пор, как встретил тебя. Теперь придется опять стать неживым.

Он сказал: Я сегодня пригласил одну девушку поужинать. Может быть, потом пересплю с ней, я еще не решил.

Он сказал: Но почему, почему Оливер?

Он сказал: Можно я останусь твоим другом?

Он сказал: Не хочу больше никогда тебя видеть.

Он сказал: Если бы у Оливера была нормальная работа, ничего бы этого не случилось.

Он сказал: Пожалуйста, не уходи от меня. А то подумают, что я импотент.

МАДАМ УАЙЕТТ: И еще одну вещь сказала мне моя дочь, отчего у меня защемило сердце. Она сказала: maman, я думала, есть какие-то правила.

Она подразумевала не правила поведения, а что-то гораздо большее. Люди часто думают, что вот, вступят в брак, и конец всем проблемам. Моя дочь, конечно, не настолько наивна, но она, мне кажется, верила, что хотя бы на какое-то время будет под защитой чего-то, что мы можем назвать незыблемыми правилами брака.

Мне сейчас уже шестой десяток, но если вы спросите меня, какие они, эти незыблемые правила, я, пожалуй, назову только одно: муж никогда не уходит от жены к женщине старше нее. А помимо этого, все, что возможно, – нормально.

СТЮАРТ: Вчера вечером я зашел в дом No 55 на той стороне улицы. Дверь отперла миссис Дайер, маленькая старушенция, что в нем живет.

– Ах, вы тот молодой человек из муниципалитета, – узнала она меня.

– Совершенно верно, мадам, – говорю. – Простите, что беспокою вас в такой поздний час, но обязанность местных властей – безотлагательно поставить в известность всех домовладельцев – и домовладелиц, – если у их жильцов положительный анализ на СПИД.

– Вы пили спиртное, – сказала она.

– Да, знаете ли, работа очень нервная.

– Тем более не следовало пить. Особенно если приходится управлять механизмами.

– Я не управляю механизмами, – возразил я, чувствуя, что мы отвлеклись от темы.

– Тогда ступайте да ложитесь пораньше спать.