Как воспитать ниндзю

– Но как?!? – помертвев, спросил Вооргот.

Вместо ответа королева вдруг накинула нам с ней на плечи плащ и завертела нас так, чтоб было трудно определить, где кто.

– Попробуй угадай, где кто? – смеясь, сказала она Воорготу, смешав наши с ней волосы в обнимку. Мы прижались лицами друг к другу. Обе были счастливые, с опухшими губами, припухшие от поцелуев и любви, и такие похожие, как я видела в зеркале краем глаза.

– Мама, у вас у обоих есть седые волосы и косы тронула седина... – вдруг тихо и серьезно печально сказал Вооргот.

– Ты лучше скажи, на кого моя дочь похожа? – грустно посмотрела на меня королева, оценивая мою седину. – У тебя в волосах седина, а я и не видела... – чуть не заплакала она от сострадания и боли ко мне.

– Мама! – наконец сурово проговорил Вооргот, решившись. – Я не дам тебе больше никуда ее отправлять, как бы ты не думала о благе Англии и не собиралась жертвовать еще и еще своим дитем ради этого! Отныне я ее муж, и по английским законам имею право руководить ей, и черта с два я еще раз позволю ей авантюры...

Он еще говорил, а я с удивлением поняла, что он считает, что королева посылала меня на задания и потому скрывала даже от него существование дочери, пойдя на такой шаг – создание тайного агента из своей семьи ради политики. И что она ради этого не пожалела дочь...

– Она будет посылать нас на задания вместе! – хихикнула я.

Король вздохнул.

– Убил бы Джорджа. Никуда вы не поедете!

От поцелуя Вооргота я куда-то унеслась. И снова я куда-то плыла... И снова словно ударили струны... И потому я даже не слушала, как мама рассказывает ему мою родословную и историю. Я была занята, слегка сама выцеловуя лицо этого меркантильного человека... Который разрывался на две части, пытаясь совместить такие сладкие поцелуи с делами, и пытаясь ее выслушать; и то и дело замирал, отключался, глупо переспрашивал по десять раз одно и то же, ничего не понимая по часу... А то вообще просто не понимая вообще...

Королева и не заметила, что все вокруг давно мертво замерло и что все сотни тысяч людей, не дыша, ловят каждое слово этой истории как рождественскую сказку.

– И еще раз представлю своему приемному сыну Воорготу, мою дочь Лу, законную принцессу Луну... – тихо сказала королева в окончание ошарашенному Воорготу.

– А ведь наступило рождество... – тихо сказал кто-то.

И вдруг я поняла, что вся площадь, затаив дыхание, ловит каждое слово мамы.

Запала какая-то хорошая тишина, которая очищает души и сердца, какая-то женщина заплакала, а потом вдруг у меня мурашки побежали по спине, потому что вдруг площадью покатился гром:

 – Ура, Лу, Ура! – закричала в восторге площадь. – Ура, Лу, Ура!

Мне казалось, что все взорвалось и бушует стихия любви.

Под крики Вооргот вдруг поцеловал меня.

– Горько!!! – заревела площадь. – Горько! Горько! Горько!

А я плыла... медленно плыла....

– А я скажу проще... – прошептал мне Вооргот: – Люблю, люблю, люблю...

И было небо, и были звезды в ночи, и буйство счастья, и первая боль любви, и безумие долгих ночей, длившееся годы...

И вся жизнь в любви, вся наполненная бесконечной ярой безумной любовью к мужу, вся пронизанная чистой и светлой любовью к обеим матерям, вся украшенная братской любовью к сестре, обоим братьям и куче племянников, вся обезумевшая сумасшедшей, безрассудной любовью к своим детям...

И целых двадцать своих детей, и теплый огонь в сердце, при одной мысли о нем, не угасший до конца жизни, но всю жизнь гревший, крепивший, вдохновлявший и поддерживавший меня в жизни, и пламя ночей, и дней, и верный товарищ, мое второе Я, прошедший со мной бури и воды, пропасти и шторма; и я всегда знала, что на его руку я могу опереться, в его глазах – почерпнуть тепло, когда вокруг мороз, а в нашей Любви – силу жить, побеждать и нести добро людям.

И я всегда говорила ему в ответ:

– Люблю, муж,

 ЛЮЮЮБЛЮЮЮ!!!

Эпилог

И жили они долго и счастливо.

Очень долго и очень счастливо, конечно.

Тысячи лет, ага.

Да и вообще, могла ли Лу, бывшая всегда счастливой в любых обстоятельствах каждую секунду в самом аду, быть несчастливой? В любых обстоятельствах? Слишком многих людей она неистово любила, слишком многие ее окружающие неистово любили ее, чтобы еще там быть какой-то несчастной. А когда пошли дети, так вообще времени на такую чепуху не осталось.

Вот и была она счастливой вопреки всему.

И рай, и ад супружеской жизни были ей по вкусу, просто потому, что она была всегда счастлива.