Как воспитать ниндзю

– У меня две мамы, я хочу обеих, – сквозь слезы обратилась я к маме, – но не могу же я разорваться! Я не знаю, что мне делать!

– А отцов?! – обиженно спросил папá.

– Четыре! – буркнула сквозь слезы я.

– Каких четыре? – подозрительно спросил отец.

– Джордж, король, папá, Логан, и два китайца, – по справедливости перечислила я.

– О Боже! – ахнула мама.

– Они все меня делали! – возмутилась я ее недоверием.

Мама вздрогнула.

– Четыре китайца, японец и один индеец, – по справедливости перечислил честный китаец. – Остальные не в счет!

– И все тебя родили? – недоуменно тоненьким голосом сказал молоденький солдатик, сопровождавший нас.

– По очереди! – глубокомысленно заявила я.

– Японец не в счет! – сказала Мари.

– И все от одной мамы?! – в шоке дернулся солдатик.

– Мам было две... – довольно произнесла я.

Мама больно ударила меня по затылку, и дальнейшее выяснение моей семьи пришлось приостановить.

– Немедленно прекратите! – прошипела мама. – Если не прекратите, будете биты!

– Будем бить! – согласился папá.

– За что? – спросила я возмущенно. – Ты же частный случай!

Нет, второго такого удара я не выдержу...

Я снова оглянулась и заревела...

Папа помолчал, а потом удрученно и упрямо выдал совершенно неожиданное:

– Подумать только, сколько лет прожил, и не знал, что у меня есть брат! Подумать только, в какой нищете жил мальчик!

Я удивленно подняла на него глаза.

– И в каких ужасных условиях! – подхалимски поддакнула предательница Мари.

– Это каким же образом у тебя появился брат? – недоуменно спросила я.

– Это что вы, думаете, я поверил в эту дурацкую историю про восемь месяцев и недоношенную Лу? Это еще надо посмотреть, какой он им отец, этот паршивый король! – патетически воскликнул папá. Отец явно хотел сохранить родство со мной, и ничто его не убедило бы.

 – Это как это он может быть твоим братом, если король сказал, что я на него похожа, он в этом окончательно убедился?!? – яростно закручивая волос на руке, ехидно спросила сквозь зубы я.

– Просто папе приятно, что его семья в родстве с семьей самого короля! – с укором ответила мама.

От неожиданности мы обе с Мари ткнулись носами в лошадей.

– А что сам король об этом родстве семей думает? – странным голосом сдавлено спросила Мари. Стараясь не возникать слишком явно.

Мы с Мари снова ткнулись в лошадей.

– Так, прекратите, – сказала мама, – Терезита честная женщина! И потом, Лу действительно похожа на короля, – с сомнением поглядела на меня мама, – такая же загорелая, не то что этот противный мальчишка Джекки!

Мы опять ткнулись в коней.

Стараясь возникать не слишком явно, но содрогаясь от хохота. Мы ведь близнецы.

– И потом, – неуверенно сказала мама отцу. – Джекки вовсе не похож на тебя!

Тут уж мы с Мари начали смеяться так, всхлипывая от хохота, что с нами случилась настоящая истерика...

Но мне это надоело.

– Почему бы нам не проверить и не решить этот вопрос раз и навсегда? – сквозь зубы спросила я. – Почему бы не спросить тетку, с которой спал Джордж? Ведь делали же они непонятно что взаперти целых четыре дня, должно же было хоть что-то сделано? – недоуменно и рассудительно спросила я, проявив логику и умение делать умозаключения, хоть это было непонятно.

Мари опять ткнулась в коня носом.

– Что же они делали? – растеряно спросила я. Я сбилась с мысли.

– Ничего! – зло буркнула мама.

– Что же они ничего не делали вдвоем? – спросила я. Папа и мама всегда учили меня докапываться до истины.

Мари снова нырнула в коня.

– И почему так долго?

Мари тихо ржала, а мама растеряно озиралась, не зная, что же наконец ответить любознательному дитю.

– Они... они... галочки считали! – заикаясь, ответила она. – И, быстро пресекая все возможные вопросы, быстро добавила: – Это всегда делают, когда женятся!

– Так долго? – подозрительно растеряно спросила я. – И что значит галочки?! Это птички?

Мама резко хлестнула коня и умчалась вперед, оставив папá разбираться со мной самому.

Но тот тоже резко вдруг завспоминал про дела и умчался за мамой. Я подозрительно проводила их взглядом, недоумевая, какие у них вдруг там дела появились, и почему так резко и прямо в дороге? Я внимательно присмотрелась к ним – может они делают галочки, как прочие женатые люди?

Вообще-то, моя память устроена по-дурацки – я помню все, но не помню ничего, что не нужно мне в конкретный момент. Иначе мне бы снились казненные мной преступники и я вряд ли смогла бы спать и жить. Но я абсолютно не помню их, как и не помню, где и когда какала. Я всегда помню лишь лучшее. И, представляя Париж, я вижу лишь скульптуры и прекрасные дворцы, а не улицы, залитые дерьмом и на каждом шагу дерьмо в парке Лувра. Всю физиологию мое сознание отбрасывает само, хотя я держу сотни лошадиных конезаводов.

Про галочки я никогда ничего не слышала. Любовь не могла иметь ничего общего с этим. Это, значит, какая-то романтика, от которой аисты приносят детей. Надо было расспросить про бедных галочек.

– Спроси сестру! – издалека бросил мне папá, спасаясь бегством.

– Ты уже делала галочки? – недоуменно спросила я Мари.

Она меня чуть не убила.