Как влюбиться без памяти

— На следующей неделе, в субботу, мне исполняется тридцать пять лет. Я отнюдь не жажду отмечать свой день рождения, но у моих близких свои резоны. Под близкими я не имею в виду Лавинию, у нее есть только одна возможность проникнуть на территорию Ирландии без того, чтобы на нее тут же не надели наручники, — по скайпу. Я имею в виду тех, кто связан с нашей компанией. Прием состоится ни много ни мало в Сити-Холле, это большое событие, и, повторяю, я предпочел бы уклониться, но сие невозможно, потому что совет директоров намерен в этот день объявить, что отныне я глава компании, они хотят успеть, пока отец еще жив. В общем, официально возвести меня на трон. Осталось двенадцать дней. Отец совсем плох, и они встречались на прошлой неделе, чтобы решить, нельзя ли устроить нашу вечеринку пораньше. Я сказал, что этому не бывать. Во-первых, мне эта работа не нужна. Я еще до конца не все продумал, но на приеме я назову кого-то, кто займет это место. Второе. Если я должен явиться на этот чертов праздник, то только вместе с Марией, и никак иначе. — Голос его сорвался, и он умолк, переводя дух. — Я все обдумал и понял, что она права. Я действительно изменился. Меня не было с ней рядом, когда я был ей нужен, она хотела с кем-то посоветоваться и пошла к Шону. Шон этим воспользовался. Когда мы закончили школу, то поехали с ним в Бенидорм. Солнце, море, Испания… я много раз наблюдал, как Шон общается с девушками. И знаю, на что он способен. А она не знает.

Я хотела было возразить, но Адам предупреждающе поднял палец и продолжал:

— Кроме того, я хочу вернуться в Береговую охрану. И пусть все, кто работал на нашу компанию последние сто лет, меня простят, я не готов занять место своего отца. По мне, так любой из них куда больше подходит для этой проклятой должности. Прямо сейчас все это кажется малореальным, но вы должны мне помочь. Нам нужно подправить дедушкины планы. Ни я, ни Лавиния стать во главе компании не можем, но и кузену Найджелу она не должна попасть в лапы. Это бы означало конец всему бизнесу. Мне надо будет кое с чем разобраться. Если ничего не получится, что ж, прыгну в реку башкой вниз и сдохну, но жить иначе, чем я сказал, не буду.

Два последних слова он сопроводил особенно решительными тычками пальцем в стол. И уставился на меня — напряженно, угрожающе, с вызовом. Он предлагал мне выйти из игры и признать свое поражение.

Чертовски заманчиво, чтобы не сказать больше. Я встала из-за стола.

Он самодовольно усмехнулся. Как же, ему удалось убрать меня с дороги, теперь он свободен и может без помех свернуть себе шею любым пригодным для этого способом.

— Ладно! — Я хлопнула в ладоши, точно собиралась начать генеральную уборку авгиевых конюшен. — Дел у нас по горло. В квартиру, где вы жили с Марией, вам сейчас хода нет, так что можете временно пожить у меня, так я думаю. Мне надо поехать домой, переодеться, а потом смотаться в офис и кое-что забрать оттуда. Да, еще в магазин зайти, потом объясню за чем. И первым делом необходимо забрать мою машину. Ну, вы идете?

Он изумленно поглядел на меня — видимо, никак не ожидал, что я не отступлюсь, а потом взял свой дафлкот и пошел за мной.

Мы ехали в такси, когда мой телефон коротко звякнул.

— Уже третье сообщение подряд. Вы что, никогда их не читаете? Это огорчительно — и что я буду делать, свесившись с моста, когда мне захочется услышать слова ободрения?

— Это не сообщения, а голосовая почта.

— Откуда вы знаете?

Было восемь утра, вот откуда я знала. И в это время случалось только одно, каждый божий день.

— Знаю.

Он прищурился:

— Никаких секретов, забыли?

Верно, подумала я и тут же вспомнила о его письме к Марии, которое в данный момент лежало у меня в кармане. Вздохнув, я протянула ему свой телефон.

Он мгновенно в нем разобрался и стал слушать сообщения. Минут через десять он мне его вернул.

Я ждала, что он скажет.

— Это был ваш муж. Вы, похоже, и не сомневались. Он сказал, что оставит себе золотую рыбку и его адвокат оформит все бумаги, подтверждающие, что у вас на нее нет никаких прав. И они попытаются доказать, если я, конечно, не ослышался, что вам вообще нельзя иметь домашних животных.

— Это все?

— В следующем сообщении он назвал вас стервой двадцать пять раз. Это не я посчитал. Это он сам. Он сказал, что вы — двадцатипятикратная стерва. Вот он столько раз это и повторил.

Я забрала телефон и горестно вздохнула. Барри, кажется, не намерен утихомириться. Наоборот, он все больше впадает в безумие. Сдалась ему эта золотая рыбка. Он вообще рыб ненавидит, а золотых особенно. Ему эту рыбку подарила на день рождения его племянница, потому что его брат ненавидит рыбок ничуть не меньше самого Барри, так что в принципе это она ее себе подарила — чтобы приходить к нам и смотреть на нее. Пусть он подавится этой треклятой рыбой.

— Вообще-то, — Адам взял у меня телефон, и в глазах его заплясали черти, — я бы хотел посчитать, а то вдруг он ошибся? Это было бы забавно.