Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

— Ну, погоди у меня, — проворчала Матрена, поймав за ногу, не успевшего уползти Добрилу.

— Ну, погоди, Добрило! — подхватил Чудя. — Мы вот тебя!..

— Это она тебе, а не мне сказала, — сообщил бортник, оказавшись неизвестно каким образом сверху соперницы. Задавленная Матрена под ним возилась и сердито жужжала, как чудо-пчела.

— Матренушка! Березонька белая! Ты кому погодить велела? — сладким голосом полюбопытствовал Чудород, заглядывая под Добрилу и тут же пугливо отступая.

— Ой! — крикнул вдруг кто-то в толпе, укушенный пчелой.

— Ох! — взвизгнул Добрило, схватившись за щеку.

— Ай! — заплакала тонким голосочком девчонка.

Добрило вскочил с Матрены и унесся за товарищами к пруду.

— Ой! Ай! — передразнила Матрена, вставая на ноги и с недружелюбием глядя на односельчан. — Будет вам сейчас и «ой» и «ай», растяпам. Напустили поганцев в деревню!.. Ох! — воскликнула она и затрясла ужаленной рукой.

— По домам, ребята! Прячемся! — загалдели односельчане.

Улица быстро опустела.

— А куда ж все подевались? — спросил Добрило, окунувшись в пруд.

Все четверо медоходов стояли мокрые по пояс в воде и стучали от холода зубами.

— Домой побежали от пчел прятаться, — ответил Бобрец.

— А мы-то? Чего ж мы в воду полезли? — спросил второй брат.

— По привычке, — с гордостью объяснил дедушка. — Мы-то бортники! Бортник всегда знает, где от пчелы лучше прятаться… ну, вылезаем, что ли?

— Вы идите, а я еще постою немножко, — решил Добрило. — Запарился что-то.

Он громко стукнул зубами от холода и насупился.

— Ой, как батя Матрены-то боится! — обрадовался Бобр. — Чудиной-то березоньки!

— Вылезай, не бойся, мы тебя обороним, — сказал Бобрец.

— Оборонили уже, — проворчал Добрило, понурив широкие плечи, с которых ручьями стекала вода. — Пролетели мимо, как гуси-лебеди, бросили отца родного, старенького, на съеденье змее ядовитой, трехголовой.

— Ага. Семиголовой, — уточнил Бобр.

— И семиногой, — хихикнув, подсказал Бобрец.

— Матрена идет! — крикнул дедушка.

Троих бортников словно ветер сдул назад в воду, а дед принялся хохотать и дразнить их с берега. Радовался он недолго, мокрые сердитые родственники погнали его по улице домой и селение ненадолго затихло, готовя себя к большому празднику и угощению после сбора урожая.

— 2 ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ПРАЗДНИКУ УРОЖАЯ

Смеяна лебедушкой проплыла перед Тетерей: хвалилась новой рубахой. Рубашка — длинная, до пят, на рукавах, горле и от низа до колен украшенная хитрой вышивкой с квадратами, обозначавшими богатые поля, засеянные пшеницей. Поверху Смеяна наденет красную юбку, чуть покороче рубашки, чтобы узоры на подоле видны были, покроет голову и плечи алым платком и пойдет на праздник: мать-сыру землю благодарить, богам подарки дарить.

Смеяна повела станом и из-за нее выплыла еще уточка: Дунька, тоже в новой нарядной рубашонке и даже в настоящей юбочке. Маманька-мастерица, как задумает обновку, ни спать ни есть не будет, пока не сошьет. Муж у нее даже в лес весь в узорах ходит: круги, крестики да ромбы — чтобы солнце всем светило и урожай поспевал, уточки — чтобы реки не мелели, звери — чтобы ловились хорошо и берегли ее Тетереньку от беды, женские фигурки — чтоб ребятки рождались и росли здоровыми. А уж Дунька всегда такая нарядная! Женихи уже приходили. Богатыри. Один долго упрашивал, чтобы Дунечку жить к ним отпустили, обещал не бить, не ругать, кормить Дунечку блинами — пока мать его не нашла и домой не унесла.

— Куда ж ты девчонку с собой тащишь? — удивился Тетеря.

— Или мы зря наряжались? — строго спросила Смеяна, а Дунька нахмурил на отца белесые тонкие бровки и запихала подол юбочки в рот, сколько вместилось. — Пускай отнесет пирожок Ладушке.

Лада для Смеяны среди богов и богинь — самая любимая: она приносит любовь, красоту, счастье, помогает женщинам рожать, растит зерно на полях и овощи в огородах. Есть у Смеяны для Лады еще работа — за детьми следить: раз уж помогает им на свет появиться, так уж не велика беда поохранять их немножко, пока не вырастут, чтобы не болели, с деревьев не падали, в лесу не терялись, в речке не тонули.

Тетеря залюбовался красавицей, поднял доченьку на руки. Она оставила в покое юбчонку и принялась пробовать на зубок веревочку на таткиной рубахе: не вкуснее ли?

У двери стукнули и в избушку вошел староста Пелгусий. Дуняшка оживилась, закряхтела, наморщила личико и скособочила рот, изображая Пелгусия, чтобы порадовать гостя. Личико у нее получается очень похожее, но довольно противное, так что староста совсем не обрадовался.

— Чего сидишь, Тетеря? — сердито спросил он. — Ребята уже костры разложили.

По русскому обычаю, если Тетеря добыл медведя, значит сыта будет вся деревня — даже если бы не настал конец сбора урожая, который всегда отмечался великим пиром.

Тетеря вынес старосте глубокую миску с медвежьей кровью — для подношения богам.