Как вам живется в Париже

Долли нервно гавкнула, напоминая о себе. Я с сожалением покинула тёплую постель, такую несказанно уютную в утренние часы, и поплелась на кухню. Записка была на месте, приклеенная к холодильнику. «Собака выгуляна, но не накормлена — кончился корм. Сегодня задержусь. М.», — говорилось в ней. Тон записки я нашла вызывающим. Правда, покупать корм было моей обязанностью.

— Теперь мне понятны твои справедливые претензии, — сказала я собаке и дала ей хлеба с молоком. — Только не говори Машке об этом безобразии (ну не бежать же было спозаранку в магазин за кормом).

Моя дочь, которая страшно жалела толстых собак и ненавидела их хозяев за то, что они «калечат» животных, держала Долли на строжайшей собачьей диете. Она у нас не знала вкуса сахара, зато уплетала все овощи, фрукты, салаты, бахчевые, лук, чеснок, лимоны и всё остальное. При этом всегда была голодной, но отличалась необыкновенной прытью и поджаростью.

Она мгновенно опустошила миску и подняла на меня вопрошающий взгляд: — И это всё?! — Разочарованию её не было предела. Только тут я поняла, что выглядит она как-то странно. Взгляд её, обычно наивно-вопросительный, превратился в нагло-игривый. Мне даже показалось, что она мне подмигнула. Вглядевшись, я поняла в чём дело. На её белой, в чёрный горох, морде были нарисованы густые соболиные брови вразлёт, сраставшиеся на переносице. Это делало её похожей на престарелую проститутку, пытающуюся соблазнить выгодного клиента. Или на мексиканскую художницу Фриду Калло. Ну, конечно, Машкины штучки и наверняка моим дорогущим шанелевским карандашом, раздражилась я. Но вид у собаки был такой одновременно вызывающий и нелепый, она до такой степени не подозревала о своей метаморфозе, продолжая изображать нормальную собаку, что я расхохоталась.

Выжав в стакан пол-лимона и разбавив сок горячей водой, я добавила ложку мёда и выпила эту смесь с удовольствием. Говорят, помогает от простуд и способствует умственной деятельности. И то и другое всегда для меня актуально. Потом заварила себе крепкий кофе прямо в чашке, как я люблю, сделала тостик с джемом и, поставив всё на поднос, отправилась в гостиную. Там я устроилась с ногами на диване и включила новости по телику.

Там показывали, как беспечное человечество занимается системным самоистреблением, уничтожая, по ходу дела, всё живое на земле отбросами своей жизнедеятельности. Властелины мира вели подковерные игры, в борьбе за нефть, за власть, а человечество катилось своим собственным путём прямиком к глобальной катастрофе. Войны, голод, эпидемии новых болезней (и не только человеческих), наводнения, цунами, землетрясения стали рутиной. Страны сотрясали социальные проблемы, семьи потрясали внутренние конфликты, а индивидуумы страдали сами по себе. Казалось, весь мир превратился в гигантскую русскую рулетку. Жестокость стала обыденностью, а милосердие организованной акцией.

Двойственность ощущения нестабильности вообще и стабильности этой конкретной минуты (в собственной уютной квартире, на мягком диване, с чашкой дымящегося кофе перед теликом, который можно в любой момент вырубить и отключиться тем самым от мировых скорбей) для меня лично, была близкой к шизофренической.

Но, устроившись поудобнее, я продолжала заниматься мазохизмом и переключилась на имеющийся у меня российский канал.

Там вовсю шёл диспут на тему, надо ли убивать иностранцев в России и не виноваты ли они сами в том, что становятся жертвами. В передаче участвовали журналисты, учёные, депутаты Государственной Думы и просто «население». Для депутата Митрофанова (у него было такое лицо, как будто он его отсидел) вина самих избитых, покалеченных и убитых была очевидна. «Население» его явно поддерживало. Ведущий был не на высоте. Вот уж, воистину, если споришь с идиотом, постарайся удостовериться, что он не делает того же самого.

Год назад, приехав в Москву и включив телевизор, я наткнулась на этого же самого Митрофанова, призывающего немедленно сбросить атомную бомбу на Америку. Причём, он настаивал на том, что сделать это нужно обязательно ночью, пока их генералитет и военное командование «находятся в отключке, наколовшись и нанюхавшись». А наше, по его глубочайшему убеждению, несмотря на количество выпитой водки, всегда находилось в боевой готовности. Не зная в лицо российских избранников и решив, что это юмористическая программа с клоуном, одетым под депутата, я очень веселилась. Пока не поняла, что всё взаправду. Стало страшновато, причём, мне, а не Америке.

Я переключилась на французский платный канал. Там крутили выборочные куски из программы «Куклы»[2]. Французские остроумцы развлекались вовсю, издеваясь над всем и всеми подряд, не щадя ни своих, ни чужих. Больше всех доставалось дебильной кукле Буша, у которой в консультантах по всем вопросам (политическим, экономическим, военным) была одна и та же кукла — Сильвестра Сталлоне. Последний всё время пенял президентской кукле за то, что тот ковыряет в носу, наложил в штаны и не знает точно, кто президент Соединённых Штатов Америки.