Как в кино

Тори потребовалось время, чтобы осмыслить шутку. Татьяна почти слышала, как ее слова со звоном падают в пустую голову девушки. Тори взяла Муки за руку и потянула вперед.

– Это мой друг Муки.

– Да, я узнала его по фотографиям из сводки происшествий.

Тори явно не поняла, о чем речь.

– Ее часто показывают в вечернем шоу «Энтертейнмент тунайт».

Муки хмыкнул:

– Ну, виноват, было дело, ну, перебрал. Ну, забрани меня в участок, блин!..

Тори захихикаю и прижалась к нему крепче.

– Он такой плохой мальчик! Ну ладно, я просто хотела поздороваться. Вчера мы снимали сцену, когда я заглядываю в мусорный контейнер и делаю вид, что нашла твой труп, так что, когда я увидела тебя живую, я была в шоке.

Муки зажег крошечную папироску и глубоко затянулся. Татьяне достаточно было вдохнуть воздух один раз, чтобы понять, что это марихуана. Она стремительно повернулась к Джеку и жестом приказала ему выводить близнецов из магазина, потом снова обратилась к Муки:

– Ты что, спятил? Тут рядом мои дети. Муки пожал плечами и рассмеялся:

– Расслабься, детка! Похоже, тебе тоже не мешает затянуться.

Он протянул Татьяне самокрутку. К ним подошла продавщица.

– Извините, сэр, в нашем магазине нельзя курить. Это была та из двух продавщиц, которая показалась Татьяне более стервозной. Но вся ее стервозность мигом улетучилась, как только она узнала нарушителя. Она тут же сменила тон на заискивающий:

– О, Муки, это вы... принести вам пепельницу? Тори просияла:

– Муки все обожают!

Татьяна с отвращением отвернулась и собралась уйти, но Тори ее окликнула:

– Подожди! Может, встретимся как-нибудь за ленчем? Я хотела спросить твоего совета. Я имею в виду... мне бы хотелось, чтобы в твоем возрасте меня все еще снимали.

Татьяна замерла, срочно придумывая, как ей отплатить, потом приторно улыбнулась Тори:

– Теперь, когда ты об этом упомянула, я бы, пожалуй, поболтала с тобой еще немного. Но сначала мне нужно кое-что взять за углом. Стой на месте, я сейчас вернусь.

Тори возбужденно закивала:

– С места не двинусь!

Выйдя из магазина, Татьяна тут же достала мобильный и набрала 911. Она донесла, что в бутике «Шиммер» курят марихуану, и мысленно взяла себе на заметку, что нужно будет сегодня посмотреть «Энтертейнмент тунайт».

– Мне кажется странным, что у вас вызывает столь сильные эмоции личная жизнь няни. – Доктор Джи подняла брови. – Думаю, вы понимаете, что за этим кроется нечто большее, чем вы готовы признать?

– Я понимаю только, что ненавижу Констанс Энн! Я бы разозлилась точно так же, если бы с ней стал встречаться, к примеру, наш почтальон!

Доктор Джи что-то записала в своем блокноте.

– Вы с ней вместе учились в актерской школе?

Татьяна нетерпеливо кивнула. Ее раздражала кропотливая работа, которую нужно было проделывать, чтобы обозначить проблему. Она бы предпочла мгновенное решение. Неужели она хочет слишком многого?

– Расскажите мне о ней.

– Представьте себе самого гнусного человека, какой только может быть. – Пауза. – Представили?

– Да.

– Ладно. Так вот, Констанс Энн еще хуже. Доктор Джи только посмотрела на нее.

– Я представляла Саддама Хусейна. Татьяна и глазом не моргнула.

– Да, Хусейн, конечно, монстр, но по сравнению с Констанс Энн даже он не так уж плох.

– Почему вы не расскажете, что между вами произошло? Тогда мы сможем представить вашу вражду в перспективе.

Татьяна покачала головой:

– Я не собираюсь тратить следующие четыре сеанса на разговоры об этой женщине.

– Четыре сеанса?

– По меньшей мере. Мой рассказ может занять и больше. – Татьяна снова покачала головой. – Давайте лучше не будем даже сворачивать на эту дорожку.

Доктор Джи поджала губы.

– Вы поговорили с матерью?

– Нет. Но я думала о том, что надо позвонить. Это считается?

– Это первый шаг.

– Вы шутите?

– А вы как думаете?

– Я отказываюсь отвечать на том основании, что мои слова могут быть использованы против меня.

– Татьяна, вы не на суде.

– Правда? Иногда сеансы терапии похожи на перекрестный допрос продолжительностью в пятьдесят минут. Конечно, без Ф. Ли Бейли[12], но зато с дополнительным бонусом в виде рецептов на лекарства. Кстати, у меня кончается клонопин. Аптекарь посматривает на меня с подозрением. Точнее, не на меня, а на моего помощника Энрике.

Доктор Джи на минутку поднесла ручку к губам, а затем начала писать так много и так быстро, словно из ее мозга, обогащенного образованием в Колумбийском университете, полились на бумагу великие тайны Татьяниной души. Наконец она отложила ручку и заговорила:

– Что вас больше всего беспокоит? Тот факт, что Джек объявил о своих планах встречаться с Констанс Энн, или то, что вы не можете его контролировать?

Татьяна одеревенела. Она попыталась было высмеять предположение психотерапевта:

– Контролировать Джека Торпа? У меня нет такого намерения.

– Нет намерения или нет возможности?

– Я думала, мы говорим о Констанс Энн.

– Так вы теперь готовы ее обсудить? Татьяна прищурилась:

– Я не стремлюсь контролировать всех и вся. Доктор Джи смотрела на нее бесстрастным взглядом.

– Не стремлюсь!