Как укротить леди

– Нет, думаю, это сделала Шарлотта. Но ведь ваш брат и невестка не знают, что вы относитесь ко мне с такой неприязнью. Они по-прежнему думают, что мы поженимся.

– Я вовсе не отношусь к вам с неприязнью, – тихо проговорила Николь. – Я же сказала, что понимаю, почему вы совершили тот поступок… То есть думали его совершить, но не смогли.

– Но я подставил под удар всю вашу семью. Так что я понимаю…

– Понимаете? Вряд ли вы способны понять, не зная того, что известно мне.

Лукас дал ей время закончить мысль, но не дождался и сказал:

– Раф рассказал мне, что случилось в день гибели вашего дяди и кузенов. Теперь я понимаю, почему человек без совести и чести способен представить все в таком виде, будто Раф причастен к их гибели, хотя в это время ваш брат находился в Париже. В лучшем случае может разразиться скандал, от которого никто из вас никогда не сможет оправиться. А в худшем?

– А в худшем Рафа могут повесить. – Она снова отвернулась к окну. – И все из-за меня. Если бы я не согласилась на ваш план, не уверяла вас, что знаю, почему вы просите меня о помощи…

Лукас был потрясен:

– Вы во всем вините себя? Но, Николь, это же смешно!

– Я часто бываю смешной, – со вздохом сказала она. – Но ведь это действительно так, как вы не понимаете? Если бы вы рассказали мне о своем отце, о том, чего от вас требует лорд Фрейни, я бы сразу сказала вам, что вы не сумеете этого сделать. Ни за что, чего бы он вам ни наобещал! Я видела, как вы разговаривали с теми несчастными солдатами. Вы никогда не совершили бы поступка, который вовлек бы в беду таких людей, как они. Вы на это просто не способны.

Лукас подумал о Джонни и его товарищах, которые уже покинули город и теперь находятся в безопасности, но не стал говорить об этом Николь. Это выглядело бы бахвальством. Однако ему нечего было возразить Николь. Он действительно должен был понять, что при своих взглядах не способен стать агентом-провокатором Фрейни.

Но он позволил себе думать, что возможность получить сведения о человеке, предавшем его отца и погубившем его мать, важнее всех других соображений.

– Вынужден признать, что вы правы. Мне следовало послушаться вас, когда вы потребовали, чтобы я рассказал вам всю историю с Фрейни. Думаю, тогда бы я осознал, что ставлю свои желания выше соображений нравственности. Откровенно говоря, меня остановила сама мысль открыться вам.

И тут она снова его удивила, что, видимо, вошло у нее в привычку.

Николь повернулась к нему и… улыбнулась!

– Я всегда права, Лукас, за исключением тех случаев, когда ошибаюсь. Я допустила ошибку, согласившись помогать вам, не зная, почему вам нужна моя помощь.

– Так почему же вы согласились?

– Потому что хотела быть рядом с вами. Я ожидала интересной истории, уверенная, что рано или поздно разгадаю вашу тайну. Я никогда не могла устоять перед тайной. Но главное, мне хотелось быть с вами. Вот, я это сказала! У каждого из нас были свои причины, и мы оба ошибались. И в результате моя мать покидает страну и отправляется навстречу неизвестности, Рафу грозит опасность, и нам с вами предстоит исправить положение, потому что во всем виноваты именно мы. Так что мне кажется, не стоит нам воевать друг с другом.

Господи, что за чудо эта девушка!

– А мы разве воюем?

Она пожала плечами:

– Я воевала. Я ненавидела вас за то, что помогла вам совершить. А разве вы не заметили? Значит, мне необходимо научиться быть более жесткой и непримиримой. О, мы остановились. Вы так и не сказали мне, куда мы едем.

– Мы находимся на Дуврской дороге около постоялого двора «У ворот», отсюда уже недалеко до Кентерберри. По дороге в Дувр я заезжал сюда и заказал для нас две спальни и отдельную столовую. Вы проголодались?

– Невероятно! За весь день я ни кусочка не смогла проглотить, настолько мне было не по себе от того, что я ехала спиной к движению. Вы сказали, две спальни?

– Да, я думал, так будет приличнее. И только теперь сообразил: как мы объясним хозяевам, почему с вами нет горничной или компаньонки? Хотя вся эта история смахивает на захватывающее приключение, нам следует позаботиться о вашей репутации. Так что, видимо, я не так уж искушен в искусстве интриги.

Николь беззаботно махнула рукой:

– О, на этот счет можете не волноваться! Я же говорила, что благодаря давней практике мне ничего не стоит любого обвести вокруг пальца.

– В большинстве случаев, – с улыбкой уточнил Лукас, и вдруг его охватило чувство удивительной легкости и беспечности, что было странно, поскольку им еще предстояло решить проблему с Фрейни и письмами леди Дотри.

– Да, кажется, вам не составит труда разоблачить мои обманы – мне не следовало об этом забывать.

– С другой стороны, признаюсь, что я восторгаюсь вашей изобретательностью. – Грум открыл дверцу, и Лукас предложил ей руку. – Ну-с, вы уже что-то придумали?