Как укротить хулиганку

— Да? — она резко подняла голову и внимательно взглянула мне в глаза.

— Плохая девочка, — промурлыкал я. — Пойдем. Снимай халат и ложись.

Соня с трудом поднялась и поплелась в спальню. На пороге притормозила, развернулась ко мне и посмотрела из-под ресниц:

— Отвернись, — потребовала она.

— Зачем?

— Дема…

— Ладно.

Я медленно отвернулся и подглядывал через плечо, как Соня скидывает халат, под которым не было ничего. Только она сама.

В горле мгновенно пересохло, а я сжал челюсти, не моргая наблюдая, как она нырнула под одеяло.

— Можешь поворачиваться, — разрешила Софочка.

Я развернулся и усмехнулся. Рыжая замоталась тонкой простыней и смущенно улыбалась.

— София, есть разговор, — протянул я. — Я, конечно, все понимаю, но какого хрена ты меня стесняешься? Я что-то там еще не видел?

— Возможно, — согласилась она.

— Тогда тем более снимай эту простыню, — махнул я рукой. — Массаж я тебе как должен делать?

— Я не могу, — буркнула она, — я стесняюсь.

— Ты? Стесняешься? Ласточкина, что с тобой? Тебе термин «стесняюсь» вообще незнаком.

— Теперь знаком, — снова буркнула она. — Это все ты виноват!.. Я постоянно краснею, Мартынов, в твоем присутствии.

Я не сдержал смех. Взял с тумбы крем и сел на край кровати:

— Ложись, стесняшка.

Глава 46

Глава 46

Соня

Мысленно ругаясь сама на себя за то, что краснею я теперь как по заказу от одного пронзительного взгляда карих глаз и ироничного замечания, я перевернулась на живот. Скривилась от нарастающей боли в мышцах, снова согласилась сама с собой, что спорт — это не мое, и снова развернулась к Мартынову. Который ржал!

— Софочка, репетируешь на завтра роль мумии? — не удержался он от шпильки.

И только в тот момент я сообразила, что действительно замоталась в простыню до подбородка.

Демид протянул руку и очень легко стянул с меня простыню, оставляя на постели в чем мама родила. Я пискнула и снова покраснела.

Мартынов же совершенно невозмутимо открыл тюбик крема, выдавил порцию себе на ладони, растер, переместился к моим ногам, схватил ступню и провел по ней пальцем.

— Щекотно, — дернулась я.

— Терпи, — наставительно заметил Демид и усилил нажим.

По телу пробежали мурашки, а я только что не замурлыкала от удовольствия, когда он начал массаж. Медленно и обстоятельно, разминая каждую мышцу. От ступней Демид медленно поднимался к бедрам, растирая кожу, а когда его наглая ладонь очутилась там, где массаж вроде бы не требовался, я дернулась.

Снова, привычно уже, покраснела и пробурчала:

— Мартынов…

— Молчите, пациент, — довольно промурлыкал он.

Но руку убрал, поднимаясь все выше. Уселся сверху, разминая плечи, шею и спину. И я снова расслабилась, млея от его прикосновений. По телу блуждали мурашки, а низ живота уже знакомо потеплел. В голове образовалась звенящая пустота, а тело казалось легким, как пушинка.

— Перевернись на спину, — хрипло потребовал Демид.

Я прикрыла грудь ладонями и с трудом перевернулась, разнеженная массажем.

Мартынов недовольно цокнул языком, развел мои руки в стороны, оставляя абсолютно беззащитной. Голодным взглядом прошелся по моей груди, сглотнул и снова потянулся за кремом.

— А тут зачем? — растерянно поинтересовалась я.

— Соня, лежи молча, — уголок губ Демида дернулся, пока он выдавливал крем на ладони.

Он снова растер крем, а потом положил обе ладони мне на грудь и несильно сжал. Я дернулась и охнула. Грудь стала очень чувствительной и любое, даже самое легкое касание ощущалось как удары тока.

Мартынов же, коварное создание, продолжал зачем-то массировать мою грудь. При этом на его лице вообще ничего не отражалось, только глаза хитро сверкали, пока я закусывала губы и чувствовала, что еще немного, и на моих щеках можно будет ужин готовить — так они горели.

Я вздрагивала каждый раз, когда его пальцы словно невзначай задевали соски. Из горла против воли вырывались стоны, низ живота ныл и увлажнился.

И я не выдержала. Протянула руки, схватила Демида за шею, приподнялась и сама поцеловала. Он мгновенно обнял меня за талию, привлекая еще ближе, и углубил поцелуй.

Голова закружилась, а последние мысли меня покинули. Были только его руки на моем теле и горячие жадные губы. И поцелуй, не позволяющий даже вдохнуть полной грудью.

Демид уложил меня на подушки и одним движением стянул с себя футболку. Взял мои руки в свои и положил себе на грудь. Я провела кончиками пальцев по его коже, спускаясь до плоского живота с треклятыми кубиками и дорожкой волос, убегающей вниз.

Мартынов хмыкнул, наклонился и поцеловал в шею, слегка прикусывая очень чувствительную кожу. Я дернулась, а из горла снова вырвался хриплый стон.

Демид же не остановился, продолжая ласкать и целовать меня. Опустился к груди, поддел кончиком языка острую вершинку, снова вызывая мурашки по телу.

А когда его ладонь легла на самое чувствительное место, я взвыла. Он ласкал меня пальцами, продолжая целовать шею, грудь, спустился к животу, выцеловывая узоры на моей коже.

Вцепилась пальцами в простыню и закатила глаза от острых ощущений. От низа живота к центру прошла горячая волна удовольствия, когда он ускорил движение пальцем.