Как удачно согрешить

Мора была строга, но не проявляла жестокости. Гувернантка Номер Три, Железная Леди, задала бы Сесилии хорошую взбучку. Вообще-то именно так она однажды и сделала, за что и была уволена. Риордан едва сдержался, чтобы собственноручно не выставить старую каргу за дверь. Мора протянула вторую руку Уильяму.

— Нет ничего такого, что нельзя было бы исправить хорошим завтраком. Подозреваю, именно голод привел вас на первый этаж. Наверху ожидает блюдо под названием «жаба в норке».

Уильям робко рассматривал носки своих ботинок, Риордан тут же понял, что догадка Моры верна. Привыкший есть на первом этаже, мальчик явился сюда в поисках еды.

— Знаешь ли ты, что означает «жаба в норке», Уилл? — продолжала Мора. — Это запеченная в тесте сосиска. То есть сосиска обернута тестом, точно жаба, которая выглядывает из своей норки.

При этих словах мальчик оживился и явно захотел поскорее вернуться в детскую.

Но Риордан не собирался позволять Море так легко от него ускользнуть. Когда она уже дошла до двери, весело переговариваясь с детьми, он снова обратился к ней:

— Мора, когда дети поедят и будут устроены, я прошу вас зайти ко мне в библиотеку.

Видит бог, ему вовсе не хотелось беседовать с ней в кабинете, еще хранившем следы вчерашнего дебоша.

Дверь закрылась, и он остался в одиночестве. Пришло время претворять свои планы в жизнь. Но прежде необходимо побриться. Риордан потер щеку.

— Что за черт?

Он вскочил на ноги слишком быстро, забыв о том, что от резких движений закружится голова, и был вынужден схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть. Потом стал медленно пробираться к висящему на стене зеркалу. Увидев свое отражение, застонал. Проклятье! Обе щеки разукрашены темно-розовыми румянами, а вокруг глаз от бровей и до скул нарисованы черные круги. Губы накрашены красной помадой. Теперь Риордан понял, почему Мора едва сдерживала смех. Сесилия загримировала его так, что он мог бы посоперничать с цирковым клоуном.

Полчаса спустя Мора стояла перед дверью библиотеки, собираясь с духом. Она знала, что граф собирается уволить ее. Ей очень хотелось самой сыграть в прятки, сделать что угодно, лишь бы не видеть Риордана Баррета и не слышать его плохих вестей. Утро началось скверно. Она проспала, недоглядела за детьми, которые от души разукрасили лицо своего дяди. Не говоря уже о поцелуе вчера ночью.

Не нужно жить в Лондоне, чтобы предвидеть, как будут развиваться события после того, как девушка поцелует своего работодателя. Даже в Девоншире всем было известно, что ответственность за подобные вещи всегда ложится на женщину. Да, она сама виновата в том, что барон Уилдерхем застал ее врасплох в кладовой для продуктов в доме дяди и стал похотливо обнимать. И именно она виновата в том, что граф Чатем поцеловал ее, находясь в полубессознательном состоянии от чрезмерного количества бренди.

Куда она пойдет? Что станет делать? Миссис Пендергаст ясно дала понять, чтобы в агентство она больше не возвращалась. Возможно, граф напишет ей рекомендательное письмо, хотя надеяться на подобное чересчур оптимистично. Она ведь проработала у него всего три дня и могла вообразить, что будет значиться в этой рекомендации: «Настоящим уведомляю, что мисс Мора Колфилд любит запускать воздушных змеев во второй половине дня, а также целоваться по ночам». Это же немыслимо!

Мора пыталась не поддаваться панике. Ее ведь еще не уволили. Не стоило преждевременно опускать руки и, как говорится в пословице, ставить повозку впереди лошади. Хотя лошадь и была уже запряжена, окончательно еще ничего не решили. Ей нужно думать только о хорошем, нужно…

— Вы собираетесь входить или нет?

Лорд Чатем широко распахнул дверь библиотеки. Он был одет в бриджи желтовато-коричневого цвета и темно-зеленый сюртук, гладко выбрит и, к счастью, полностью отмыт от косметики.

— Я слышал шелест ваших юбок несколько минут назад. Ожидал, что вы войдете сами, но вы этого не сделали, и тогда я решил лично проверить, что случилось. — Он пригласил ее внутрь широким жестом руки, после чего неплотно прикрыл дверь. Что бы ни намеревался ей сообщить, он собирался сделать это в относительном уединении.

Библиотека оказалась впечатляющей. Стены были обшиты деревянными панелями, от пола до потолка тянулись полки, уставленные книгами. Одну стену почти полностью занимал камин с резной полочкой, возле которого стояли диван и кресла. В центре комнаты располагался длинный стол. Комната показалась Море очень официальной и мужественной, что никак не вязалось с характером графа. Она сильно сомневалась, чтобы он проводил здесь много времени. Не то чтобы ему недоставало мужественности, в этом сомневаться не приходилось, но официальным он точно не был.

Он жестом предложил ей расположиться на диване — еще одно свидетельство его врожденной неформальности. Подчиненным не пристало сидеть, когда их работодатели делают выговор. Они обычно стоят перед хозяевами, нервно сплетая и расплетая пальцы рук.

— Могли хотя бы сказать мне.

Граф указал на свою отмытую от румян щеку.

Мора покраснела:

— О некоторых вещах лучше узнавать в одиночестве.