Как убили Юлю

Кровь не брызнула – она уже набралась густой лужей под убитой кошкой, на которую Юля наткнулась рядом с красной облезлой скамейкой у песочницы. Она встала как вкопанная, увидев первый в жизни труп – размозженный, избитый. Она видела перед собой только месиво, без подробностей, и ровно до тех пор, пока не раздался агрессивный смешливый выкрик со стороны. Она резко посмотрела в ту сторону и узрела взявшегося словно из пустоты мальчика лет десяти – в выправленной кофте, в синих замызганных штанах. Рот его был раззявлен в нервной ухмылке, а в правой руке он зажимал молоток – его острые твёрдые черты чётко врезались ей в память на всю жизнь. Мальчишка одичал, он едва не рычал, и бросился на неё – именно в её сторону, поднимая орудие.

Это оказалось настолько громадным стрессом для неё, что даже спустя все эти годы, она никак не могла вспомнить, что было дальше – только лишь как бежала прочь, а этот мальчишка издевательски гыгыкал ей вслед, и она уже чувствовала раскалённый запачканный кровью боёк молотка, рискующий бесшумно опуститься на её темя, раскалывая череп.

Рыдания застряли в её горле, и после этого она заикалась долгое время, чуть ли не всю школу. Очень мучительно ей давались согласные в начале слов, и за это её дразнили заикой все, кому не лень. Даже найти себе парня она не могла до двадцати лет с лишним, пока не попался тот, которому было плевать на её изъян – внешность у неё стала к этим годам огненная. И волосы, и грудь, и бёдра.

Мерзкий мальчишка тот едва не пришиб её – спасла только лишь соседка-старушка, отчаянно закричавшая на этого психопата самыми отборными ругательствами, кои отыскались в её словаре.

Его родителей должны были лишить родительских прав, а его самого хотели упрятать в психушку, но всё их семейство резко пропало из поля зрения Юли – переехали, что ли. Но эта злополучная история, конечно, не закончилась с их исчезновением – она преследовала Юлю до сих пор… Никак не давала покоя. И требовалось так мало, чтобы у неё внутри вновь вспыхнула паника.

Её фобия дремала почти всё время – действительно, хрупкая рыженькая женщина лет тридцати четырёх не так уж и часто пересекалась с молотками, чтобы впадать в истерику, но иногда, как сегодняшним вечером, она совершенно случайно натыкалась на этот инструмент. И – всё!

Парень этот – девятнадцатилетний акселерат по фамилии Снегирёв из местного технологического училища, в свободное от работы время работавший слесарем. Собственно, и учился он на слесаря, но она этому не придавала значения, не думала о том, чем конкретно он занимается. Вероятно, факультет его назывался «обработка металлоконструкций», но в её голове он закрепился под словом «СЛЕСАРЬ».

Он стал ходить к ней на приёмы гораздо чаще, чем следовало, потому что она уже дала ему направление к дерматологу, но он всё равно приходил на дополнительную диспансеризацию. Старался улучить любой повод. Разумеется, этот здоровяк ей ничуть не нравился – никого усыновлять она не собиралась, но его настойчивость оказалась бесперебойной. И он настаивал с ней на свидании, и именно сегодня она задержалась допоздна… А у неё райончик не слишком благополучный, вот она и согласилась на его предложение подвезти её.

И всё было нормально: он пытался шутить, что-то рассказывал, но выходило это всё настолько нелепо и сумбурно, что Юлия Викторовна перестала воспринимать его рассказ как что-то осмысленное.

И через полчаса они добрались до её дома, после чего она увидела его СЛЕСАРНЫЙ МОЛОТОК с тяжёлым бойком и острым носиком, и это её чуть не парализовало. Но она пришла в себя, и можно порадоваться, что железная дверь родного подъезда уже стояла не так уж и далеко.

Только заскочила в подъезд, и сразу почувствовала облегчение. Ещё она услышала приглушённый разговор с верхних этажей: вроде бы это была соседка, живущая этажом выше. Пенсионерка-одуванчик. Мягкая, покладистая и улыбчивая. Наверное, собиралась выгуливать собаку перед сном.

Жила она не только с собакой по кличке Тося, а ещё и со своим сыном – громилой под девяносто килограммов, которого звали Степан Александрович Котов. Его роднило с Юлей то, что он тоже мучительно заикался на словах с согласным началом, только это у него не было связано с детством. Ещё он был глухой на одну сторону.

Юлия взлетела по ступенькам, шурша плащом, и, конечно, встретила на следующей клетке его мать.

– Юля, привет, – улыбнулась пенсионерка, утягивая за собой упирающуюся собачку, пытающуюся обнюхать всё вокруг. – Мы с Тосей гулять идём.

– Здравствуйте, Маргарита Львовна, – ответила Юля. Она машинально наклонилась к Тосе и потрепала её за шею, та тут же принялась обнюхивать нового встреченного человека. – Как дела у Вас?

– Да не спрашивай, – отмахнулась пенсионерка свободной рукой. – Ничего хорошего. Тут у нас соседка по лестничной площадке новая заселилась. Продыху от неё нет! Совершенно ненормальная!

– Что с ней не так? На чаепития просится часто?