Как убежать от любви

И впрямь, что это было, а? Или не было? Или ей показалось? А вдруг?! Да нет же, нет… Этого быть не могло. Она сама себе все придумала. Дорисовала, нафантазировала. И вообще, надо быть умной и понимать, что так нельзя. Даже в мыслях нельзя. Даже там нельзя, где на замки закрыто. В конце концов, она взрослая рассудительная девица, а не какая-нибудь там Лолита малолетняя и бесстыжая, и примерять на Сашу дурацкую роль Гумберта-Гумберта просто не имеет права… И маму на такое свинство не имеет права подписывать…

Да и вообще – фу! Даже думать об этом противно! Остынь, рыжая дурная башка! Сама справляйся с подлыми мыслями! Потому что не место им в доме, где живут мама и Саша. Потому что мама любит Сашу. А Саша любит маму. А она… Она ждет Ромку из армии. Да, вот так… И можно даже похвалить себя за это… Молодец, рыжий Заяц, хороший рыжий Заяц, он умеет собой управлять. А если вдруг и понесло на секунду – надо простить рыжего Зайца, не судить строго. Он же не виноват, что его угораздило полюбить того, кого любить ну совсем нельзя, ни при каких обстоятельствах…

И все, и хватит об этом. И никаких подобных мыслей больше. Все, хватит, занавес! Живем дальше…

Через год Ромка пришел из армии. Она была ему рада. И даже охотно приняла его любовь и постоянное присутствие рядом, и нежность его приняла, и сдерживаемое хорошим воспитанием вожделение. Потом они все же переспали после вечеринки у одного Ромкиного приятеля. Вечеринка была на даче, она тогда упилась шампанским и толком не поняла, как это все произошло. Да и не жалко было, в общем… Чего уж там… Наверное, давно пора было расстаться с девственностью. Чего зря Ромку мучить?

А Ромка был счастлив. Она еще в себя прийти не успела, то есть глаза свои хмельные открыть, а Ромка уже сбегал в лес и принес ей охапку майских полевых цветов. Плюхнулся возле кровати на колени и предложил руку и сердце, и чтобы немедленно все, и чтобы завтра же заявление в загс… Она еле-еле отговорилась от такой скоропалительности. Объяснила, что торопиться им некуда, что ей надо хотя бы третий курс окончить. Ромка огорчился, но возражать не стал. Он вообще ей ни в чем никогда не возражал…

Мама наблюдала за их отношениями с некоторой опаской. И в то же время ничего против Ромки не имела. А однажды спросила в лоб:

– Зайчик, скажи… Уж не замуж ли ты собралась, а?

– Нет пока. Успею еще… – отмахнулась она легкомысленно.

– Но ты хоть любишь его, Зайчик?

– Ой, мам… Ну я тебя умоляю… Если надо будет – полюблю!

– Ты думаешь, это все так просто, да? Захочу и полюблю?

– Но ведь ты же полюбила Сашу? А раньше не любила… Ведь так?

Мама посмотрела на нее странно и больше ни о чем не спросила. Пришлось успокоить ее, обняв за плечи и ласково заглянув в глаза:

– Да все будет хорошо, мам… Всему свое время, правда? Не переживай за меня, пожалуйста, я разберусь…

А потом мама заболела. И стало не до разговоров. И вся жизнь покатилась не туда…

* * *

То утро было самым обычным. Зоя проснулась от аппетитного запаха гренок, доносящегося из кухни – ага, Саша уже встал, завтрак готовит… Еще не проснувшееся сознание настроилось было на привычную утреннюю радость, но в следующую секунду она спохватилась – ты что, дурочка, какие могут радости… У тебя ж мама умирает… Неизвестно, сколько еще ей осталось – может, месяц, а может, неделю… В любой момент может самое страшное совершиться…

Захотелось плакать, сунув голову под подушку и прижав ее сверху ладонями. И задохнуться от слез, и вообще не вылезать из постели… И не начинать этот очередной мучительный день, сотканный из страшного ожидания. Да, именно так – ожидания. Потому что знаешь, что рано или поздно это произойдет… Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через неделю. Не через неделю, так через месяц…

Но плакать нельзя. Ни в коем случае. Потому что мама не хочет, чтобы она плакала. Мама хочет, чтобы все дни выглядели обыденно, без акцента на то непоправимое и ужасное, что давно поселилось в их квартире, на их бывшем островке счастливого бытия. И потому мама встречает каждое утро с улыбкой… Через боль, через невыносимое страдание, через это ужасное понимание своего скорого ухода – все равно с улыбкой! Зоя и не знала раньше, и предположить не могла такого присутствия духа в своей хрупкой маме…

Застонав, она откинула подушку с лица, с силой провела по нему ладонями. Вверх-вниз, вверх-вниз. Потом вытолкнула себя из постели, подошла к окну, отдернула штору…

Да, ничего за эту ночь не изменилось. По-прежнему за окном осень, прозрачно-солнечная и холодная. Вон, даже не успевшие опасть листья на деревьях скукожились неуклюже, так и не дождавшись праздничного прощального полета по ветру. Уж лучше бы дождь шел, ей-богу. Настроению бы соответствовал…

Еще раз проведя по лицу ладонями, словно пытаясь стереть с него отчаяние, Зоя отправилась в ванную. Долго стояла под душем, не в силах выйти из парного тепла. В квартире было холодно, отопления все еще не давали. Да и не надо, в общем. Вдруг маме от согретого воздуха станет хуже? Отопление же кислород забирает…