Как ты умрешь

— Ну… С полгода или около того.

— Мистер Байерс, почему вы решили, что Кендел живет в Сан-Франциско?

— Она сама мне так сказала.

Джейкоб бросил взгляд на Митчелла, который слушал разговор и хмурился. С какой стати Кендел дала брату заведомо ложный адрес?

— Мистер Байерс, мне очень жаль, но я полагаю, что мы нашли тело вашей сестры.

Несколько секунд в трубке висела тишина.

— То есть… как? — выговорил наконец Леон. — Вы… вы уверены? Моя сестра даже близко не находилась к Восточному побережью. Я думаю, вы, наверное, ошибаетесь. Я…

— Рост метр семьдесят четыре, белая, волосы рыжие?

— Да, но послушайте…

— В детстве прооперирован корневой канал зуба?

— Может быть, не знаю.

— Леон, если вы сумеете это выяснить, в деле быстрее наступит ясность. Если ваша сестра действительно живет в Сан-Франциско, то вероятно, мы ошиблись с опознанием.

— Да, конечно. А что вам нужно?

— Вы не могли бы назвать имя и адрес дантиста, к которому она ходила в детстве?

— Да, конечно, — засуетился Леон. — Мы с детства, уже много лет, ходим к одному и тому же дантисту. Доктор Харроу. Подождите, адрес я сейчас назову.

Джейкоб стал ждать — и дождался. Через пару минут Леон нашел и внятно назвал ему адрес.

— Вот и хорошо, — сказал детектив. — Мы дадим заявку на ее дентальную карту и сразу сопоставим ее с нашей неизвестной.

— Да, будьте добры. Я уверен, здесь какое-то недоразумение и речь идет совсем о другом человеке. Пожалуйста, дайте мне знать, как только все разъяснится. Хорошо?

— Разумеется, мистер Байерс. Благодарю вас.

Джейкоб повесил трубку. Через минуту на столе у Митчелла тенькнула трубка, принадлежавшая Кендел. Лонни взял ее и всмотрелся в экран, после чего показал его Джейкобу. «Кендел, умоляю, позвони мне СРОЧНО!!!

— Что скажешь? — спросил тот.

Митчелл изучил аппарат.

— Здесь и в самом деле код Сан-Франциско.

— Может, она действительно сначала переехала туда? — предположил Джейкоб.

— Или завела себе номер с этим кодом, чтобы выглядело именно так…

— Ладно. Давай для начала попробуем получить наш ордер, — без особого энтузиазма сказал Джейкоб.

Это был один из тех дней, когда бюрократия дремала и не вставляла свои обычные палки в колеса. Ордер был получен в течение часа; еще сорок пять минут ушло на получение дентальной карты от доктора Харроу. Карту передали Энни, которая тут же сличила ее с зубами трупа.

Тело принадлежало Кендел Байерс.

Глава 4

Что-то пищало в темноте — монотонно, с бесконечным зуммерным повтором: «Пи-пи-пи… Пи-пи-пи…» Что ему нужно, этому противному буравчику, свиристящему в самые уши посреди ночи? Он что, извести ее вздумал? Довести до сумасшествия? Вот он, звук чистого, дистиллированного зла…

Хотя нет. До Мариссы не сразу, но дошло, что это звук будильника ее мужа. А на дворе не середина ночи, а четыре утра, что в принципе не лучше. Он еще вечером упомянул, что встает спозаранку.

— Джейкоб, — промямлила она, пихая мужа локтем. — Джейкоб…

— Хмммм, — сонно промычал он в подушку.

— Джейкоб, вставай. Подъем.

— Ничего-ничего. Завтра доделаю.

— Джейкоб, будильник.

— Сейчас. Не мой.

— Джейкоб! — буркнула она, ткнув сильнее.

Джейкоб резко сел, распахнув мутные со сна глаза.

— А? Что?

— Твой будильник пиликает, вот что!

— Мой? Тьфу, блин! — Он неловким движением нажал кнопку, обрывая назойливое пищание. — Всё. Спи, детка.

— Угу, — Марисса уютно повернулась на бок. — Чмоки, солнце.

Ее муж встал и начал тихо одеваться. Во всяком случае, он к этому стремился. Джейкоб традиционно считал себя «жаворонком», хотя Марисса хорошо знала, что в первые полчаса пробуждения его когнитивные способности не сильно отличаются от способностей ребенка, причем не очень смышленого.

Особенно ярко это проявлялось при ранних подъемах. Брюки сваливались, стуча ремнем, носки сползали. Сейчас Джейкоб каким-то образом исхитрился стукнуться головой о дверцу шкафа (сложно даже представить, как ему это удалось). Попытка бесшумно прикрыть за собой дверь в ванную увенчалась громким хлопком; так обычно делает рассерженный подросток в знак протеста на замечание. Было слышно, как за дверью упал на пол стакан с зубными щетками (хорошо, что не разбился), а Джейкоб тихо ругнулся. Мариссе оставалось лишь вздохнуть.

— Марисса, — позвал он полушепотом, будто тихий голос меньше будил. — Марисса?

— Мм? — сонно промычала она.

— Ты не видела мои ключи от машины?

— В кухне на столе.

— Ага, спасибо. Спи.

Тишина, но лишь на короткое время. Затем снова ящики, шкафы, стук-бряк. Приглушенные ругательства, само собой.

И опять, уже из двери:

— Солнышко, прости: бежать пора, а где…

— Кошелек, наверное, у тебя в кармане пальто. Если нет, то в ящичке тумбы при входе.

— Ага. Целую, солнце. Ты у меня самая…

— Ой-й-й… Иди уже. Дай поспать.

Даже с закрытыми глазами она представляла его улыбку на выходе из спальни. И улыбнулась в ответ, не открывая глаз. До утра еще несколько часов. Марисса перекатилась на ту сторону кровати, где еще недавно спал муж, вдохнула запах его подушки и погрузилась обратно в сон.

* * *