Как три мушкетëра

– Ага, – сказал Мазур, чуть подумав. – Хотел посмотреть, будет ли кто-то из этих их вытаскивать, и если да, то кто?

– В десяточку, – сказал Лаврик. – В том числе и это. Но главное было даже не это – нужно было проверить еще одно соображение. Ты-то, с твоими допусками, можешь о нем знать, но я пока что промолчу. Из самолюбия, человеческого и профессионального. Я все же могу ошибиться и предстать идиотом. Победителей не судят всегда и везде – а вот проигравшим начальство всегда и везде с огромным удовольствием вставляет фитиль на полметра... Посмотрим. При любом исходе дела узнаешь, доктор Ватсон... – он поехал медленнее, присматриваясь к номерам домов. – Ага, вот оно. Хозяин, по точным данным, должен быть дома...

Я партию играю один, ты помалкивай, разве что понадобится что-то подтвердить...

Он остановил машину у небольшого, но красивого и аккуратного одноэтажного домика с виноградной лозой во дворике и небольшим садиком. Со двора на них лениво брехнула и ушла в конуру рыжая собачонка калибра Мульки, и Лаврик нажал кнопку звонка.

Не прошло и минуты, как неторопливо вышел хозяин – высокий, в спортивном костюме, лет шестидесяти, но прямой, как смычок, с обширной проседью и породистым лицом дореволюционного дворянина. Открыл калитку и, как следовало ожидать, глянул вопросительно.

– Николай Эрастович? – вежливо осведомился Лаврик. – Мы к вам по делу. Кирилл, покажи...

Он раскрыл муровское удостоверение, и Мазур сделал то же самое, держали их так достаточно долго, чтобы хозяин внимательно прочитал. Безмятежность с его лица исчезла, и он сказал, поджимая губы:

– Что, и тут наконец началась кампания?

– Какая? – с искренним удивлением поднял брови Лаврик. – А... Вы имеете в виду эту статью УК? Скажу по секрету, на мой взгляд, совершенно дурацкую: надо же различать эротику и порнографию. Коли я собственными глазами видел даже в «Детской энциклопедии» явную здоровую эротику... Может, вы понимаете, о чем я?

– Ну, конечно, – сказал хозяин, самую чуточку отмякнув. – «Славянка» Кассина, это классика...

– Вот и я так думаю, – сказал Лаврик, включив одну из своих обаятельных улыбок. – Вы подумайте сами: если бы какой-нибудь дурик все же решил, за вас взяться, неужели для этого стали бы сюда присылать людей из МУРа? У МУРа от дел посерьезнее не продохнуть... Дело в следующем. Нам от вас нужна консультация. Совершенно неофициальная. Вообще, мы здесь совершенно неофициально, без вашего позволения во двор шагнуть не можем, вы имеете полное право нас послать куда угодно, и мы вынуждены будем по этому адресу пойти без всяких для вас последствий, – он улыбнулся еще обаятельнее. – А вас потом до-о-олго будет мучить любопытство: что это за неофициальная консультация такая, что ради нее прилетели аж муровцы... Нет?

Фотограф думал недолго. Весьма вероятно, Лаврик угодил в точку. Любопытство, как гласит поговорка, и кошку губит, что уж говорит о людях...

– Проходите в дом, – сказал он, распахивая калитку.

Они оказались в небольшой комнате, явно игравшей роль гостиной.

Фотографии на стенах, как и следовало ожидать, висели самые безобидные: море, горы, старинные нездешние дома.

– Чисто тут у вас, – сказал Лаврик, откровенно оглядываясь. – Один живете?

– По-разному, – сказал хозяин.

– Вполне исчерпывающий ответ... – сказал Лаврик. – Ну да ваши личные дела – ваши личные дела, мы не за тем пришли... Вот, посмотрите. Это ведь ваши работы?

Он протянул фотографу две фотографии Веры с похабным добавлением. Хозяин взял их, всмотрелся... и выражение лица у него стало ожидаемое: возмущение, даже ярость. Ему явно хотелось повысить голос и не выбирать выражений, но он сдержался, сказал ровно, холодно;

– Оба снимка мои. Только, когда я их делал, позировала только девушка, без этого... – он явно проглотил матерное слово. – Я такой пакостью не балуюсь. Я не сексуальный извращенец, я...

– Вы – художник, – мягко прервал Лаврик. – Вы мастер. Я все понимаю.

– Верите вы, или нет...

– Верю, – сказал Лаврик. – Но не оттого, что я привык верить на слово, а потому, что мой напарник, – он кивнул на Мазура, – собственными глазами видел эти снимки, так сказать, свежеиспеченными, когда на них и в самом деле была только девушка, без всяких добавлений. Так что к вам никаких претензий.

– А в чем, собственно, дело?

– Тайна следствия, – развел руками Лаврик. – Все, что могу сказать – эти снимки использовались в очень грязном деле. Вполне умышленно.

– Сюрреализм какой-то, – пожал плечами хозяин. – Алина? Марина? Они девчонки ветреные, но ни в какие грязные дела никогда не мешались, да и не сумели бы так...

– Это не они, – сказал Лаврик. – Тут кое-кто другой, мастеровитее и подлее...

– А в чем, собственно, моя роль как консультанта?