Как три мушкетëра

Уж здесь-то не имелось никаких суровых сложностей, ни заграничного типа, ни отечественных, – откуда им взяться на танцплощадке в маленьком курортном городке, где в кронах деревьев горели гирлянды разноцветных лампочек, на полукруглой эстраде суматошно мельтешила цветомузыка и старались вовсю настоящие живые лабухи? Сложности здесь имелись свои, специфические, мелкие, без которых и танцплощадка не танцплощадка. Мазур их автоматически фиксировал наметанным курсантским – и докурсантским – взглядом, как завсегдатай старый сих увеселительных заведений еще со старших классов. По старой доброй традиции иные экземпляры считали прямо-таки неприличным являться на танцы, не приняв малость – а то и не малость – на грудь (ханжески умолчим об иных эпизодах из жизни юного Кирилла Мазура). По старой доброй традиции главным образом они и выясняли отношения касаемо внимания Прекрасных Дам. Как это именовалось в старые былинные времена, а сейчас звучало гораздо проще:

– Кто будет с этой девочкой танцевать.

Правда, на самой танцплощадке обходилось без эксцессов – прогуливалось немало дружинников с чуточку печальными лицами (из-за того, что все веселятся, а они вынуждены поддерживать порядок). Имелась и парочка милиционеров, по молодости лет явно обуреваемых теми же мыслями, что когда-то удручали Мазура и его друзей, когда им выпадало бродить в курсантском патруле. Однако порой возникали не особенно и шумные дискуссии, после которых участники удалялись куда-то в глубину большого парка.

И все же здесь было гораздо спокойнее, чем на тех танцплощадках, где Мазур веселился в юности. Опять-таки специфика места. Здесь кроме молодежи (как правило, местной) собралось немало народу самых разных возрастов из двух ближайших небольших санаториев – а это снижало накал страстей. Ну, а местные отроки, рассудил Мазур, давным-давно более-менее разобрались «парой с кем кому гулять». Зато проявляли повышенное внимание к приезжим курортницам – к чему многие из них относились вполне поощрительно: курорт есть курорт, снова специфика...

А у высокой прозаической магнолии, росшей здесь так же обыденно, как в России березы, покуривала тройка ихтиологов, ценителей экзотических морей.

– Ну что, – сказал Морской Змей. – Наблюдение можно снимать, а?

Какое-то время они не столько ударялись в половецкие пляски, сколько по-соседски наблюдали за Верой с Вадимом. Но не усмотрели ничего тревожного. Один раз Веру, правда, пригласил бравый капитан (соседний санаторий был военным, некоторые из щегольства заявлялись на танцы в форме), но Вадим это воспринял совершенно спокойно. Капитан выглядел вполне презентабельно, не было смысла вмешиваться. Они только посмеялись про себя: капитан поначалу, отсюда видно, самым активным и джентльменским образом повел классическую словесную атаку, но после нескольких Вериных фраз, сказанных со вполне доброжелательной улыбкой (и, заметив, наконец, обручалку у нее на пальце), увял на глазах и больше не приглашал. Гораздо важнее было другое: возле парочки, над которой они в лучших мушкетерских традициях решили взять негласное попечение, так ни разу и не появился никто из ребяток Жоры. Сам он, правда (и один из его ребят, так и оставшийся для троицы безымянным) обнаружились на танцплощадке – но держались подальше от Веры с Вадимом, словно бы даже и демонстративно. Правда, перехватав взгляд Лаврика, Жора с ним церемонно раскланялся – на что троица ответила столь же вежливыми поклонами. В общем, все было в порядке.

– Так и будем бдить? – спросил Мазур.

– Ну, не так чтобы совсем, – подумав, сказал Лаврик. – Время от времени поглядываем. Профилактики для. Но личной жизни можно уделить гораздо больше внимания. Нам-то, как всегда, пока что не особенно везет, а вот Кирилл, известный шарлатан по части дамских сердец, – в своем репертуаре... Вон, погляди, она на тебя опять косяка бросает и о чем-то с подружками загадочно шепчется...

Мазур краем глаза, как умел хорошо, посмотрел в ту сторону. Действительно, блондинка Алина в полосатом сине-желтом платьице улыбчиво шепталась с подругами, бросая взгляды определенно в его сторону.

– Да ладно, какой там репертуар, – сказал Мазур. – Потанцевали пару раз, поболтали немного...

Лаврик значительно поднял палец:

– Плюс – белый танец, когда она к тебе направилась целеустремленно, как торпедный катер, полное впечатление, хотела, чтобы не опередили... Анкетные данные снял?

– А то, – сказал Мазур. – Зовут Алина, местная. Работает в библиотеке. Не замужем.

– Чего ж тебе еще надо, собака? – голосом управдома Бунши* сказал Лаврик. – С родителями живет?

* Московский управдом Бунша, хлопотливый, следящий за моральным обликом населения, — герой комедии «Иван Васильевич меняет профессию» (1973) режиссера Леонида Гайдая по пьесе Михаила Булгакова «Иван Васильевич» (1936).

– Ага, – сказал Мазур. – Только они в Вологду к родне уехали.

– Тогда я и не понимаю, о чем вообще толковать, – ухмыльнулся Лаврик. – Местная, родители уехали... Это ж твоя слабость – синеглазые блондинки, всему Балтфлоту известно.