Как-то раз под Новый год

А когда умелые, ловкие пальцы коснулись нежных складок, легонько погладили их, раздвинули, и скользнули внутрь - я с трудом удержала крик. Мамочки, как же это хорошо!

И даже довольный смешок моего мужчины, жадно отслеживающего мою реакцию, не заставил меня опомниться.

Бог с ним, пусть смотрит, если ему от этого хорошо так же, как мне от его движений, от скользящей, горячей ласки внутри меня!

Ощущение движение внутри исчезло, оставив после себя голодную, сосущую пустоту, и Игорь уперся обеими руками по бокам от моей головы, а там, где только что были его пальцы, меня коснулось кое-что другое. Гладкая головка раздвинула губки, Игорь еле ощутимо шевельнулся раз, другой на пробу - и резко вошел в меня одним толчком. И одновременно с этим - шепот, как выдох:

- Маша. Машенька... чудо новогоднее...

И новый толчок - высекающий сладкие, острые искры откуда-то из глубины.

И опять, и еще, и снова - уверенно, сильно, и так безумно, все наращивая и наращивая темп, заставляя меня выгибаться, оплетя ногами его талию, и рывками подаваться ему на встречу...

Когда предчувствие оргазма коснулось меня, оставив один на один с собой на границе с вечностью - я замерла, выгнувшись дугой, прижимаясь ему в месте соприкосновения наших тел как можно ближе. Как можно теснее. Игорь застыл неподвижно, поймав мой взгляд, а потом ме-е-едленно шевельнулся.

Легко-легко толкнулся в меня бедрами.

И всё.

Этого хватило, чтобы столкнуть меня в пропасть.

Спазмы удовольствия, ощущение его - во мне, безумный взгляд, прожигающий меня, кажется, до самого затылка...

- Игорь, Игорь, Игорь... - бессвязно бормотала я, мечась под ним по постели, а потом вцепилась ногтями в его плечи с протяжным стоном - и утащила его к себе, в свою переливающуюся яркими огнями пропасть.

Когда цветные пятна перестали плясать у меня перед глазами, а усталый мужчина кое-как скатился с меня, пристроив, впрочем, на моем бедре руку, и ногу поверх колен, я, не менее усталая чем он, свернулась клубочком, уткнувшись носом во влажную горячую грудь и, ощущая макушкой чужое дыхание, откуда-то знала, что теперь - все будет хорошо. Навсегда.

*   *   *

Айтишник Василий и водитель эвакуатора Федор сидели на крыше и смотрели на расцвечивающие небо фейерверки. На лицах у обоих был вид задумчивый, но просветленный. А если очень-очень приглядеться, можно было бы заметить, что за спиной у каждого имеются большие прозрачные крылья, но никто никогда не приглядывался. Не положено.

- ...я уже думал писать пропало! Федь, ну не в какие ведь ворота! В кафе она ему салфетку подала, он даже не глянул, «спасибо» буркнул. В магазине сколько раз пересекал, каких трудов стоило!! Он ведь на другом конце города живет! И все без толку. Пошел ва-банк, на работу ее притащил, а он? Он?!

- Мой тоже... Охламон. Загибается от одиночества, а даже кошку не заведет. Говорит, смотреть за зверем некому. Женщинам не верит. А ведь его судьба рядом ходит! Такая хорошая девочка. Нет. Не замечает.

- Ну ты если что знаешь, за мной должок...

- А! - Федор махнул рукой. - Сочтемся. Если через год не дозреет, тогда...

Василий снова вздохнул.

- Все же вот времена раньше были, посмотрели друг на друга и все, любовь, а сейчас? Почему с ними так сложно-то стало?

- Поколение скептиков, - вздохнул Федор и затянулся сигаретой. - Люди все меньше верят в чудеса...