Как стать злодеем в Габене (СИ)

Нога в остроносом сапожке ступает на холстину и… оп!.. вот мадам была, а вот ее уже нет. И только из черноты зияющего в тротуаре отверстия недолго раздаются крики боли и рычание заблаговременно приманенных кое-кем песьих крыс, раздирающих несчастную…

Ну а если перебраться в самое сердце Тремпл-Толл, то можно обнаружить вот такую сцену. Слева чернеет отталкивающее здание «Ригсберг-банка», неподалеку жужжит редакция газеты «Сплетня», а у пассажа Грюммлера снова образовался затор. Это же площадь Неми-Дрё!

А значит, где-то среди лавок, кафе и магазинчиков, выходящих на нее своими окнами, затесалась и цирюльня «Бритва Шарли», известное и уважаемое место. Здесь никогда не бывает свободных мастеров, а в креслах у зеркал всегда кто-то сидит. Звенят механизмы, щелкают ножнички, свистят латунные зубочисты.

– Полагаю, вам как обычно, сэр? – справляется брадобрей в фартуке, склонившись к уху упитанного завсегдатая в расшитой цветами жилетке, после чего, получив утвердительный ответ, запускает цирюльный механизм с восемью руками, настроенный на «Флориш Рене. Освежить».

О, «Флориш Рене» – одна из моднеших и элегантнейших стрижек этого сезона, но прежде она не включала в себя безумное полосование клиента бритвами и пронзание его ножницами. Кровь брызжет на зеркало, а инструменты для стрижки и бритья все продолжают свою исковерканную безумную «стрижку». И снова раздаются крики. И снова никто не замечает человека в черном, который разместился на диване в углу и словно бы просто ждал своей очереди подравнять и без того лаконичные конторские бакенбарды. К слову, когда цирюльня погрузилась в кошмар, он тут же передумал их подравнивать. А еще никто не замечает тоненькую скрепку, просунутую между шестерней вышедшего из-под контроля механизма…

– Ужасный несчастный случай! – восклицает кто-то. – Ужасный несчастный случай!

И верно: со стороны это и прочие описанные выше происшествия могут показаться не более, чем трагичными стечениями оказавшихся роковыми обстоятельств.

Пять мнимых несчастных случаев. Все в разных концах Саквояжного района, ни одна из жертв друг с другом не связана – ни на первый, ни даже на десятый взгляд. Но правда в том, что всем этим управляла единая рука хитроумного манипулятора.

Так кто же все это организовал? Вероятно, это настоящий злодей, скрывающийся в потемках и подтачивающий свои острые зубы, безумно хохочущий и скрежещущий кривыми когтями по стене (ради пущего драматичного эффекта).

На деле же это крайне неприметный мистер, скрючившийся за конторским столом, среди дюжины таких же неприметных клерков за такими же, заваленными бумагами, столами.

Этот «злой гений» вовсе не строит козни, как можно было ожидать, а всего лишь пытается пообедать слегка зачерствевшим клюквенным пончиком.

Третий этаж «Ригсберг-банка» живет своей жизнью: суетится в преддверии Нового года. За окнами, которые почти не пропускают света, идет снег. В спертом канцелярском воздухе висят запахи чернил, бумаги и клея для марок. Лихорадочный перестук клавиш пишущих машинок порой прерывается грохотом штемпелей и скрежетом маркировочных компостеров. То и дело раздаются хлопки прибывающих капсул внутренней пневмопочты.

Все отделы пытаются успеть закрыть отчеты, клерки выпрыгивают из туфель, стараясь выслужиться перед начальством и выгрызть себе небольшую премию. Скрипят зубы, дымятся головы, из ушей идет пар. И все равно то и дело процентщики и биржевики, портовики и фабричники, ссудники и пылевики находят время, чтобы бросить заинтересованно-презрительный и крайне самодовольный взгляд на клерка с клюквенным пончиком.

Слухи по коридорам и этажам банка расходятся быстро: здесь уже все в курсе, что именно мистер Выдри, жуткий глава Грабьего отдела, велел сделать своему помощнику, мистеру Томмсу.

Многие недоумевали, отчего Томмс так спокоен – ему сейчас впору бы рвать волосы на голове и трястись от страха, поскольку задание он получил, мягко говоря: «Да пусть лучше меня в мешок зашьют и в канал бросят, чем такое!» Сейчас на третьем этаже ни у кого не было сомнений, что он не справится, и многие уже делали ставки, на сколько именно футов растечется багровая клякса по имени «Томмс» по тротуару под окнами банка, когда он провалит дело.

Сам же мистер Томмс изо всех сил пытался игнорировать пересуды.

Доев свой пончик, он собрал и съел все крошки, а потом аккуратно обтер клюквенный джем с пальцев салфеткой и, переключив счетчик присутственных часов с «обед» на «канцелярская рутина», вернулся к работе.

Раскрыв на заложенном месте книгу учета безнадег под названием «Грабий список», он взял первую из пяти обильно проштемпелированных коричневых папок, хмуро глядя при этом на стоящую на краю стола невысокую стопочку, состоящую из пяти картонных перфокарт.

Пять из шести имен уже подтверждены. Пять имен за один только день! Прежде такое казалось невозможным… Мистер Томмс и сам не до конца верил в происходящее. Подумать только, на что способен кое-кто в этих стенах, если этого кое-кого как следует подмаслить, или, вернее, подлимонить.