Как стать папой за пять минут

– В смысле, в роддом? – тяжело сглатывает, шмыгая красным носом. Встряхивает головой, едва не теряя шапку, и прищуривается недоверчиво. – Разыгрываете меня? – напряженно смотрит в салон, но Кира прячется за мной и сидит тихо, как мышка. Не скажешь, что пару минут назад она родить грозилась и кричала от боли. – Сейчас запишете меня на регистратор, а потом будет видео по интернетам и рутубам гулять. До начальства дойдет, и уволят меня. Нет уж, я ваши пранки не поведусь. И уберите деньги. Я самый честный и порядочный сотрудник ДПС, – четко чеканит, наклоняясь в салон в поисках камеры. Даже шапку снимает, чтобы в кадре лучше выглядеть. – Я взяток не беру.

С шумным вздохом хлопаю себя ладонью по лбу, рычу и яростно массирую переносицу. Черт, угораздило же меня на тупого птенца красноротого нарваться! Видимо, новенький и недавно в органах. Коллеги не научили его даже «договариваться», зато в качестве посвящения отправили на дежурство в новогоднюю ночь.

Идиот, еще и принципиальный. Терпеть не могу таких – мне моего друга хватает. Шаг влево, шаг вправо – расстрел.

– Мы правда торопимся, – повторяю мягче, а Кира опасно ойкает. – Жена рожает, – выпаливаю в панике, неосознанно записав ее в супруги. Плевать, лишь бы гаишник поверил и сжалился.

– Стоп! А права почему на другое имя? – сверяет мою карточку с данными паспорта Кириной макаки. – Чья машина?

– Моя. И права мои. Паспорт чужой, – тараторю, наблюдая за беременной через зеркало заднего вида. Она ложится на сиденья, мостится поудобнее. Не сводя с нее глаз, заторможено произношу: – Мой где-то… Тут… Должен быть… – лихорадочно роюсь в карманах. Ныряю в бардачок.

– Что-то тут нечисто, – парень потирает подборок и напрягает все извилины, даже ту, которая от фуражки. – Выходите из машины, будем оформлять. И я напарника вызову, – выуживает рацию.

Вскидываю подбородок и простреливаю гайца убийственным взглядом. Ему острых ощущений захотелось? Я пас!

– Подождите, я же правду говорю. Времени совсем нет, – уговариваю его, а у самого сердце заходится.

По хрен на штраф, но Киру я одну в машине не брошу.

– А-а-а! – истошный вопль заполняет салон, врезается мне в виски и парализует с головы до ног. Даже обернуться не могу. Ударная волна заставляет молодого гаишника отшатнуться от машины и выронить документы в снег. – Все-о! Я рожа-а-аю! А-а-а!

Бодрит! Нас обоих. Как мордой в сугроб! Святые ежики, за что?

– Можете ехать, – гаишник резко наклоняется, как сломанная пополам кукла, поднимает документы, запускает их в меня вперемешку со снегом. – Доброго пути! – отдав честь, пятится назад. Поскальзывается, падая на задницу у края проезжей части.

– Стоять! – ору что есть мочи, пытаясь перекричать Киру. Она, в свою очередь, снижает громкость, будто позволяет нам пообщаться. Странно, но анализировать некогда. – Вернись! Или сниму на камеру твой позорный побег! А дальше все, чего ты так боялся: слава в сети и пинком под зад со службы, – выставляю телефон, но даже не включаю его. На понт паренька беру, хотя у самого руки трясутся, как у алкаша. – Быстро сюда! Мне нужна твоя помощь.

– Ка-ка… К-ка-акая? – еле выговаривает, с трудом поднимаясь. Плетется к машине, путаясь в собственных ногах. Глупый, зато послушный.

– Знаешь, как сюда доехать? – показываю ему дисплей, на котором горит только поступившее от Кости сообщение с адресом роддома.

Кира, как по команде, издает протяжный стон, тем самым продолжает крепко держать гайца за яйца. И меня заодно.

– К-конеч-шно, знаю. У меня там мама работает, – судорожно и часто кивает он, как болванчик. Многострадальная шапка опять слетает с его пустой головы, катится по заснеженной обочине, а парень от страха с места не двигается. Уши алые, глаза по пять копеек, из раздувающихся ноздрей вырывается пар.

– Вот это удача! – довольно тяну в унисон с оханьем моей проблемной беременной. Мне кажется, или она совсем притихла? Будто нас подслушивает. – Звони матери, пусть готовит родзал. А сам заводи патрульную машину, включай мигалку – и поехали. Будешь путь прокладывать и сопровождать нас, чтобы успели без пробок.

Моргает. Еще раз. Хлопает ртом и глотает морозный воздух, как окунь, выловленный из проруби.

– Но я же на дежурстве, – чешет затылок. – Не положено.

– А-а-а! Больно-о-о! – звучит на ультразвуке, и мы оба на секунду зажмуриваемся.

Внутри моего автомобиля словно завывает сирена. Сердце пропускает удар, а потом и вовсе останавливается. Жуткий стон Киры напоминает писк кардиографа. Все, прямая линия.

– Шевелись! – гаркаю на гаишника, пока он не рухнул в обморок. – Или хочешь мне ассистировать, пока я роды у жены буду принимать, а? И пуповину перегрызать, – специально сгущаю краски, а самого трясет в лихорадке. – Выбирай! Считаю до трех! Ра-аз…

Парень огибает капот, виляет зигзагами по обочине, будто заметает следы.

– Два-а, – кричу ему вдогонку и коротко сигналю для устрашения.

Подскакивает на месте – и его заносит вправо, четко в сугроб. Отряхнувшись, парень ускоряется.