Как стать героем

— Явился, негодник? Ты где болтался?

— Что значит болтался? Дела были.

— Ишь ты, скажите на милость, — грозно вскинулся царь. — Дела у него такие важные и срочные, просто спасу нет. Небось от забот этих устал, намаялся, родимый. Ну ничего, я тебе устрою отдых. Стража, ко мне! Сейчас тебя посадят в холодную, а завтра утром отрубят голову.

— За что? — искренне удивился Санька.

— Как за что? — теперь уже удивился Берендей. — Кто привел нечисть во дворец? Из-за кого у нас неприятности?

— Ну вот, — обиделся Санька. — Я, чтобы с тебя корону вместе с головой не сняли, живота своего не жалел, и я же виноватым остался.

— Он еще оправдывается; незнамо откуда появился, Василисе голову заморочил, а потом сбежал. Вот она с горя замуж и выскочила.

— Как замуж? Говорят, что пропала.

— Хрен редьки не слаще. Третьего дня вечером пришла она ко мне, тихая такая, и говорит, что встретила богатого красавца принца, который от нее без ума. Живописный портрет его показала. Я даже рта раскрыть не успел, как она встала, поклонилась и ушла.

— Замуж, — машинально повторил Санька и начал медленно спускаться с крыльца. — Выходит, никто ее не крал, не заколдовывал, а я-то, дурак, торопился. И для чего теперь шуметь? Вы, как я припоминаю, давно хотели ее за какого-нибудь принца заморского отдать.

— Хотел, не хотел, — горестно вздохнул Берендей. — Был бы ты рядом, ей такая глупость в голову бы не пришла. Я, по правде говоря, думал, что ты у меня зятем будешь, а теперь ума не приложу, кто ее охмурил. Да когда же это я из дома гнал-то? — вдруг запричитал царь. — Напротив, завсегда ей в придачу полцарства давал. Хоромы новые, отдельные помог бы построить; живи, не хочу. Ан нет, она никогда отца родного не слушала, все по-своему делала. Вот и допрыгалась. Сгинула моя кровинушка, где теперь ее искать? — Берендей опустился на ступеньку и, рыдая, продолжал: — Одного в толк не возьму, как у нее портрет того принца оказался? Сдается мне, что это не принц, а она сама с ума сошла. Словно околдованная стала. После тебя частенько в лес ходила к твоим колдунам. Может, кто из них Василису и сглазил.

В это время подскочили два стражника, но, увидев, что на них не обращают внимания, принялись нерешительно топтаться на месте, ожидая приказаний. Санька недолго думая, лишь бы рядом не маячили, отправил их принести попить, а сам уселся рядом с царем.

— Вот вы ругаете наших волшебников, а у меня есть точные сведения, что Баба-Яга знала, с кем ваша дочка ушла. Она за этим «женихом» в погоню отправилась, чтобы Василису вернуть, но боюсь, в беду попала. Очень может быть, что дочка ваша действительно не по своей воле отправилась в чужие края, и это совершенно меняет дело. Я думаю, должен же быть еще кто-то, кто слышал, или видел, или догадывается. Нужно только найти этих людей. Вы пока на крылечке посидите, отдохните, успокойтесь. Я тем временем похожу, поспрашиваю, послушаю, может, что и узнаю. Раз я снова тут, то обязательно разыщу Василису.

Берендей с надеждой глядел на богатыря и кивал. Ему очень хотелось в это верить. Вернулась стража и принесла ковшик с квасом. Берендей пил квас и без конца повторял, как пришла к нему Василиса и что затем произошло.

Наконец Санька вырвался из дворца и тут же развил бурную деятельность: за каких-то полчаса допросил всех слуг и обежал весь город. Выяснилось, что, кроме царевны, исчез и Липуня. С этими сведениями богатырь и вернулся к Берендею.

— Ну, узнал чего? — с надеждой в голосе вытянул шею царь. — Что с Василисой?

— Да у вас тут вообще жуткие вещи творятся, — с порога выпалил богатырь. — Воевода, оказывается, тоже пропал. Он, наверно, кинулся останавливать царевну, и его тоже уволокли или, того хуже, пристукнули — и головой в колодец. Так что теперь их двоих искать надо.

Царь потупил голову:

— Липуню искать совершенно не обязательно. Нету его.

— Как это нету, убили, что ли?

— Да нет, пока живой.

— И сильно ранен? А это не опасно?

— Почему ранен? Жив, здоров. Просто в опалу попал. А то он у нас больно умный стал: советы принялся давать, что делать да как делать. Еще один советник выискался на мою голову, — принялся оправдываться Берендей. — После твоей победы к нам больше никто соваться не рисковал. Ты сам посуди, кто теперь на нас войной пойдет, зная, что ты в любой момент объявиться можешь. Недоумки только. Я и распустил половину войска, оставил только свою личную охрану — так, на всякий случай. Воеводе, естественно, делать стало нечего, так он мельтешить начал: «Не теряйте бдительности», и давай смотры да учения проводить. Надоел вконец. Вот я его в дальний монастырь-то и отправил. Пусть, думаю, там чуток поостынет, вместе с монахами грехи свои предо мной замаливает, глядишь и поумнеет. Да ты не подумай чего: келья у него там чудесная, на одного человека, тишина, ни каких волнений; короче, сплошная благодать.