"Человеку корыстному в ГИРД делать было нечего: денег поначалу вообще никаких не платили, а вместо славы получали лишь насмешки. Когда злые языки расшифровывали ГИРД как "группу инженеров, работающих даром", они улыбались. Да, даром! Да, за идею! Да, чтобы улететь на Марс! Они приходили в холодный подвал после рабочего дня и уходили поздно ночью. Брали работу на дом и приносили из дому серебряные ложки, когда выяснилось, что паять требуется серебром. Подобная самоотверженность даже в те годы показалась чрезмерной. Увы, люди склонны предполагать самое худшее. Гирдовцев все время проверяли какие-то профсоюзные комиссии, инспектора по охране труда. Ведь все их ночные бдения были явным нарушением трудового законодательства".
"В 1946 году в постановлении ЦК партии о журналах "Звезда" и "Ленинград", кроме Зощенко и Ахматовой, было упомянуто еще несколько имен ленинградских писателей. Среди них назван и Александр Хазин… С той поры печататься ему не давали. Ни в одном издательстве, ни в одном журнале рукописи не принимали. Почему? Да потому, что он продолжал писать сатиру… Единственную возможность существовать, не изменяя себе, Александр Хазин нашел, создавая программы для театра Аркадия Райкина. Многие годы длилось содружество этих двух мастеров смеха… Эстрадный автор по необходимости, Александр Хазин все годы, до последнего дня своей жизни, работал и как писатель. Писал сатирические романы, пьесы, рассказы, поэмы. Он умел работать во всех жанрах. Он писал во все ящики своего стола.
Писать в стол требует большого мужества. Эпохи сменялись, но в его судьбе почти ничего не менялось. Он умер в 1976 году, так ничего не успев увидеть на горизонте своей жизни. Это сегодня красиво, даже романтично выглядит: художник, который сумел все эти мрачные годы, не теряя надежды, писать о своем времени не для печати, а для будущих поколений. На самом деле мучительное это дело. Не знаю, какие силы надо иметь, чтоб перебороть отчаяние, чем-то поддерживать надежду. Тридцать лет, лучших творческих лет, А. Хазин находился под запретом, приговоренный к молчанию. Это было как бессрочное заключение".