Как спасти репутацию

Александр не поднял брови, наоборот, кивнул, когда Монморенси вопросительно посмотрел на него. Монморенси хлопнул в ладоши и громко сказал нвенгарийцам:

– Пошли отсюда, все.

Нвенгарийцы непонимающе уставились на него, но Александр, черт его побери, не стал переводить. Монморенси повторил команду громче и показал на дверь.

Лакеи поняли и заспорили, Гай качнул бутылку, которая была у него в руках, и вино пролилось на полированный стол. Другие пятеро кричали на Монморенси, стучали кулаками по столу, серебро подпрыгивало и звенело.

Александр вернулся к еде, как будто злобные орущие лакеи и дрожащий дворецкий – это в порядке вещей. Миган подумала: неудивительно, что его боятся, взглядом холодных глаз он может любого заставить замолчать, а эмоциональный взрыв других людей его не трогает.

От такого равнодушия Миган рассвирепела. Не раздумывая, она схватила бокал вина, высоко подняла и вылила ему на колени.

Александр вскочил, приборы звякнули о тарелку, лакеи мигом прекратили орать. Мокрое пятно быстро расползалось по брюкам, заливаясь в промежность. После мгновенного замешательства лакеи кинулись вытирать его, в воздухе замелькали салфетки, как белые флаги поверженного врага.

Миган с удовлетворением смотрела на эту картину. Человек, который холодно рассуждал о раздельной жизни, о том, что она заведет любовников, теперь с яростью смотрел на нее поверх голов лакеев.

– Гай! – закричала Миган. Ее вопль прорезал суматоху, Гай повернулся ней с округлившимися глазами.

Миган кое-что знала о том, как обращаться со слугами. Поневоле набьешь на этом руку, когда Робертс и прочие не разожгут камины, не почистят обувь или не принесут с рынка продукты. Гай лучше других знал английский, поэтому для контакта она выбрала его.

– Гай. – Она показала пальцем на дверь. – Вон!

Гай переводил взгляд с нее на Александра. Александра было не видно за толпой лакеев, но слышно его рычание по-нвенгарийски и бормотание лакеев.

– Сейчас же, – сказала Миган.

Она представляла себе, как в голове Гая мечутся мысли – остаться помогать хозяину или не сердить новую госпожу и уйти. Он встретился с Миган глазами, и, видимо, усмотрел в них приказание.

Он повернулся к остальным пятерым, что-то гортанно прокричал, показал на дверь, и они неохотно двинулись, оставив Александра одного промокать пятно на брюках.

– Вы тоже должны выйти, Монморенси, – сказала она, добавив голосу ноту надменности. – Если вы понадобитесь, мы позвоним.

Монморенси посмотрел на нее с благодарностью – команды таким уважительным тоном он охотно понимал. Он придал себе вид достойного дворецкого, хотя губы дрожали и щеки побелели.

– Хорошо, ваша светлость.

Гай всех выпроваживал, лакеи кричали. Монморенси пошел за ними, захлопнул дверь, и крик резко оборвался.

Миган перевела дух и повернулась к Александру. Он смотрел на нее горящими голубыми глазами, лицо раскраснелось, в любой момент он мог наброситься, прочесть лекцию о достоинстве, о том, что нвенгарийская великая герцогиня не льет вино мужу на колени. Особенно на виду у слуг, которые разнесут это известие широко и далеко.

Пятно на синих брюках сползло от колена вниз, салфетка, которой он вытирал ногу, была красной, как его лицо. После бурной деятельности лакеев орденская лента скрутилась, медали перекосились.

Миган прижала руку к губам, сдерживая смешок.

– О, Александр, какой ты забавный.

Он отшвырнул салфетку и шагнул к ней. Глаза свирепо горят, рот перекошен – она решила, что самое лучшее – это бежать.

Поздно. Сильные руки притянули ее, она распласталась на его груди, немыслимо высокая фигура наклонилась, согнув ее в дугу, и он впился ей в губы жестоким поцелуем.

Александр вложил в поцелуй всю силу, вбирая в себя ее смех и густой запах специй. Это был властный поцелуй, целью которого было сказать ей, кто в этом доме великий герцог.

Любовный приворот начал действовать на него в тот момент, когда она отвернулась от двери – лицо розовое от злости, глаза затмевают блеском алмазную тиару. А когда Миган залилась смехом, прижимая узкую ладонь ко рту, он поймал себя на мысли, что ничего более прекрасного в жизни не видел.

Под его напором губы Миган стали податливыми, она уже умела целоваться и не стеснялась отвечать. Александр уже ласкал ее шею, наслаждаясь запахом девичьей кожи.

Его первая, жутко элегантная жена не могла и помыслить о том, чтобы вылить на него бокал вина, тем более смеяться, когда он будет eго промокать. Сефрония всегда заботилась о своей позе, вычисляла каждое слово, которое произнесет, каждое действие, которое предпримет. Непосредственность Миган действовала освежающе.

– Ты меня утешаешь, – прорычал он.

– Тогда как ты мог подумать, что я тебя предам? – Она отодвинулась; глаза смотрели с укором, губки были надуты. – Я никогда не заведу любовника, никогда. Как ты мог такое обо мне подумать?

Александр убрал с ее лица прядь волос.

– Потому что когда кончится действие любовного приворота, ты пожалеешь, что вышла за меня замуж. Может быть, даже почувствуешь себя обманутой и будешь злиться.